Честное слово, мне уже не хотелось никаких танцев и новых знакомств. Самым желанным вариантом развития событий для меня в этот момент было забрать этого придурка Шпалу и спокойно вернуться на базу. Жаль только, реализовать этот план в ближайшее время возможности не представится.
— Это у нас такой самый боевой пацан, — объяснил кавказец. — На ровном месте найдет, за что подраться. Как и ваш, я смотрю, да?
— Да уж, — мрачно ответил я. Как теперь вытаскивать Шпалу и заодно всех нас из этой истории, мне было совершенно не ясно. Тем более что и кавказец, по-моему, останавливать своего приятеля не очень-то спешил.
Наш разговор прервал шум мотора. Обернувшись, я увидел разбитую «копейку», на всей возможной скорости подъехавшую к нам и затормозившую прямо рядом со мной. Дверцы автомобиля открылись, и из него показались наши старые знакомые, которых мы отоварили вином в магазине.
— Эй, пацаны! — крикнули они в сторону Шпалы и его, скажем так, спарринг-партнера. — Тормози, але!
— Он у вас совсем, что ли, того? — сказал мне один из них, покрутив пальцем у виска, и вся их компания ринулась разнимать почти начавшуюся драку. Я рванул было за ними, чтобы помочь растащить увлекшихся спорщиков и заодно забрать Шпалу, но уже через секунду застыл как вкопанный.
Вечер пронзила оглушительная милицейская сирена.
Глава 15
— Эй, хулиганье! — сирена смолкла, милицейская машина остановилась, и из нее вышли двое стражей порядка. — Вы чего здесь делаете? А ну-ка всем стоять!
Вот только этого еще нам и не хватало. Разборки с милицией на чужой территории, причем после строжайшего запрета любых нарушений. Правда, один из милиционеров оказался тем самым, который вез нас в своей машине с вокзала на базу. Не знаю, почему, но меня это как-то успокоило. Все-таки он нас уже знает — может быть, удастся с ним договориться, чтобы до Григория Семеновича ничего не дошло? Он же в курсе, что мы не бандиты и не хулиганы, а простые боксеры, в конце концов.
— И чего это мы здесь куролесим? — строгим голосом спросил «наш» милиционер, подходя вплотную к Шпале и его сопернику. Осознавая общую опасность, рядом с ними столпились и кавказцы, и мы, динамовцы. — Давайте, рассказывайте, что не поделили.
— Да ничего мы не делили, — неожиданно спокойно пожал плечами Шпала. — Просто разговариваем стоим. Разве это запрещено?
— Да, все правильно, — подтвердил его кавказский соперник. — Мы стояли, беседовали. Обсуждали, какая музыка сейчас на танцах будет.
— Какая музыка? — милиционер скептически хмыкнул. — Слушай, ну ты мне-то зубы не заговаривай! Ладно он приезжий, но уж тебя-то и твоих дружков я как облупленных знаю! Тебя музыка интересует еще меньше, чем меня средневековая живопись!
— Но ведь правда никаких происшествий, товарищ милиционер, — наперебой заговорили и наши, и местные пацаны. — Мы тихо-мирно собрались, на танцы вот идем. На культурное мероприятие.
— Ну честное слово, — Шпала изобразил невинное выражение лица, — мы просто разговаривали. Никто ничего не делал! — зачем-то добавил он.
— Знаю я это ваше честное слово! — проворчал мент. — У вас всегда никто ничего не делал, только потом ноги и руки у всех поломаны.
Поняв, что просто так от стражей порядка не отвяжешься, я решил добавить в нашу версию правдоподобности. Но не до конца, а частично. Как известно, охотнее всего верят в ту ложь, которая содержит в себе максимальное количество правдоподобных деталей.
— Понимаете, товарищ милицоинер– заговорщицки понизив голос, сообщил я, — мы действительно немножко поспорили. Ну, просто не поняли друг друга, такое бывает. Но конфликт уже давно исчерпан. Можно сказать, мы пришли к взаимопониманию.
— Пришли, — с готовностью кивнул главный кавказец. — И этих, как их… ну как вы это называете, а? Эксцессов, вот! Их — никаких!
— Ну да, ну да… — задумчиво закивал головой милиционер. Затем он придирчиво оглядел обе части нашей толпы и остановил свой взгляд на ее динамовской части.
Мы непонимающе переглянулись между собой.
— Значит, так, — с интонациями Григория Семеновича заявил мент. — Товарищи спортсмены, гости нашего поселка. Добро пожаловать в нашу машину. Шагом марш!
— Мы? — начали возмущаться динамовцы. — Да за что?
— Было бы за что — посадил бы, а пока только задерживаю, — быстро парировал милиционер. — Давайте без лишних вопросов.
— Почему только нас-то? — наши никак не могли успокоиться, и я их, надо сказать, понимал.
— Потому что потому, все кончается на у, — уже сердито отозвался мент и показал пальцем на машину. — Бегом марш, я сказал!
Нам ничего не оставалось, кроме как послушаться представителя органов и направиться к машине.
— Может, еще наручники на нас наденете, — негодовал Шпала. — И в обезьянник закатаете, как особо опасных преступников.
Я ткнул в бок этого неудавшегося драчуна.
— Вот тебе бы лучше вообще помолчать сейчас, — вполголоса сказал я ему. — И постараться не привлекать к себе повышенного внимания.
— Это почему еще? — недоуменно уставился на меня он. — Я что, по-твоему, рецидивист какой-нибудь, что ли?
— Рецидивист — не рецидивист, а если милиция унюхает, что ты выпивший, то это ничем хорошим не закончится, — не выдержал я. — Если нас сейчас заберут в отдел, а выдадут завтра и только тренерам, то мы сразу поедем домой. И ты в том числе. И не видать нам никакого «Динамо» и никакого бокса, как собственных ушей.
— Да? — вдруг насторожился Шпала. — А что, так сильно заметно, что я выпил?
— А как ты собирался сделать это незаметным? — ответил я вопросом на вопрос. — Не дышать?
Шпала смутился. Видимо, понял, что в его планах на вечер было слишком много неучтенных пробелов.
Между тем милиционер, снова везший нас за рулем, как ни странно, не проявлял к нам такого отношения, какое обычно бывает к уже надоевшим хулиганам, задержанным в стотысячный раз. Его напарник остался возле клуба — видимо, во избежание эксцессов на месте. Ну а наш знакомый, кажется, решил провести с нами воспитательную работу.
— Короче, слушайте сюда внимательно, — деловито заговорил он, ловко ведя машину по витиеватой дороге. — Я все прекрасно