— Простите, — осторожно произношу я. — Я сейчас не в себе. Меня чем-то опаивали. Помню только своё имя и то, что у меня есть дочка, а остальное словно в тумане. И чувствую ужасную слабость.
— Точно! — Рансон хлопает себя по лбу. — Сейчас!
Ищет что-то в карманах, а затем достаёт кулон на цепочке и протягивает его мне:
— Возьмите! Он, конечно, заряжен не полностью, но вам должно хватить.
Растерянно беру кулон и с недоумением кручу в руках, рассматривая простой серебряный овал без какого-либо рисунка. Уточняю:
— Что значит «заряжен не полностью»?
— Простите! — спохватывается мужчина. — Вы, наверное, никогда раньше не видели таких артефактов. Как-то не подумал! Сожмите его в ладони, и он сам всё сделает.
Делаю, как он сказал, внутренне поражаясь, что в этом мире есть артефакты, а значит, и магия.
Чувствую, как по руке поднимается тёплая волна, и надеюсь, что всё идёт правильно. Очень хочется расспросить, как эта штука должна работать, только вдруг в этом мире такое каждый знает? Лучше держать язык за зубами.
Тёплая волна доходит до груди и словно растекается по телу. Голова проясняется окончательно, а из тела уходит слабость. Проверяю это, покрутив рукой и удовлетворённо улыбаюсь — не показалось!
— Вы только не торопитесь вставать, — с улыбкой произносит Рансон. — С исцеляющими амулетами всегда так — кажется, что поправился, но стоит начать что-то делать, тут и понимаешь, что только кажется. Лекарь говорил, что магия лишь ставит латки и помогает быстрее восстановиться, но не излечивает одномоментно. Лучше не спешить и дать организму исцелиться полностью.
Улыбаюсь:
— Давно не мыслила настолько ясно.
— Не удивительно… Я вообще не понимаю, как вам удалось сохранить рассудок.
— Не думаю, что удалось, ведь я почти ничего не помню из того, что было до болезни, — качаю головой я.
— Это не беда. Со временем со всем разберётесь. Главное, что и вы, и ваша малышка живы. Сейчас соображу перекус, а завтра с утра поведу преступниц в город — за то, что они с вами пытались сделать, им прямой путь на плаху.
— И повариху?
— Так в сговоре они были. Я как припугнул, они всё и выложили. Ваша свекровь заплатила им, чтобы они избавились сперва от вашего нерождённого ребёночка, а потом и от вас. Конечно, будет их слово против слова баронессы, поэтому упечь её не получится. Но за свои злодеяния они заплатят.
— Спасибо вам.
— Да не за что. Ладно, пойду вам еды соображу.
— Спасибо.
— Я вам покажу, где что лежит, — дочка подхватывается с кровати, подбегает к мужчине и с важным видом берёт его за руку.
Когда дверь за ними закрывается и я остаюсь одна в тишине, то надеюсь, что мне это всё не приснилось, как показалось на мгновенье.
Еду Рансон приносит через час. Яичницу, три куска ветчины и ломоть хлеба. Смущённо улыбается:
— Я в готовке-то не особо силён. Уж что смог.
— Спасибо вам! Всё выглядит очень вкусно, — и мой желудок подтверждает это голодным бульканьем.
Съедаю всё подчистую и запиваю водой. Сейчас эта еда кажется самым вкусным, что я ела в этом мире.
Рансон печально улыбается и забирает поднос. Уже почти выйдя за дверь, оборачивается:
— Я вам утром завтрак приготовлю и пойду. Постараюсь побыстрее, но тут уж как получится. Вечером вернусь.
— Спасибо.
— Добрых вам снов, госпожа Балтейн.
— Добрых снов.
Значит, мы с малышкой — Балтейн.
Когда он уходит, пробую встать. И у меня получается это сделать. Всё ещё немного чувствую слабость, но мне уже гораздо лучше.
В туалетной комнате смачиваю полотенце и обтираюсь, жалея, что не догадалась поискать чистую сорочку. Голышом возвращаться не рискую, так что приходится идти в комнату в грязной одежде.
Возле изголовья кровати обнаруживается небольшой шкаф. Открыв его, вижу зеркало. Наконец-то я могу рассмотреть, как теперь выгляжу.
Глава 3
Из отражения на меня с любопытством смотрит девушка с очень необычным цветом глаз — серым с ярко-зелёными прожилками. Пухлые губы, высокие скулы, белоснежная кожа, волосы золотистые и длинные, только жирные и нечёсаные. Под глазами залегли тени, да и фигура выглядит слишком худой: тонкие ручки и ножки, никаких жировых запасов на боках или животе. Она всегда такая была? Или это последствие приёма того дурманящего зелья?
На вид мне не дашь больше двадцати лет. Если дочке четыре, получается, я родила её в шестнадцать? Здесь принято рано выходить замуж и рано заводить детей? Нужно будет узнать.
То, что я теперь молода — это несомненный плюс. Никаких болей в спине и хронических болезней. Обнадеживает также наличие водопровода — я много смотрела и читала про прошлые эпохи, и времена, когда приходилось пользоваться горшком и нагревать воду, меня, как типичную городскую жительницу, всегда приводили в ужас. То, что здесь есть магия, тоже очень интересно. Нужно будет разузнать об этом.
На всякий случай вспоминаю фэнтезийные книги, кладу на тумбочку волосок и пытаюсь сдвинуть его силой мысли. Потом пробую зажечь свечу. Если у меня и есть магия, она никак себя не проявляет.
В шкафу обнаруживается пять платьев на вешалках, два из которых тёплые, два — летние, а одно явно праздничное; две ночные рубашки; три блузки; юбка и пять шортиков из бельевой ткани — вероятно, это замена трусам. Ещё нахожу свёрнутую шубу, тёплую шаль, кофту, ботинки, сапоги и сандалии.
Рансон называл меня баронессой. Как-то не так я себе представляла жизнь баронесс. Нужно постараться узнать об этом мире побольше. Но с другой стороны, вопросы могут вызвать подозрение. Ладно, сориентируюсь по ситуации.
Интересно, что там за окном? С усилием отдергиваю вбок тяжелую портьеру. Стекло бугристое, пыльное и грязное, но сквозь него с высоты второго этажа вижу неухоженный сад с плодовыми деревьями, трёхметровую каменную стену, за ней луг и лес, который тянется до горизонта.
Почувствовав усталость, возвращаюсь в кровать, и стоит моей голове коснуться подушки, проваливаюсь в сон. Снится мне девушка, которую я видела в зеркале. Она смотрит на меня заплаканными глазами и просит:
— Позаботься, пожалуйста, о моей девочке. Пожалуйста! Молю тебя!
— Я постараюсь сделать всё, что смогу, — отвечаю ей.
— Спасибо!
Утром просыпаюсь со странным ощущением, словно этот сон — не просто сон. Но не то чтобы меня это как-то особенно