Вечером Марк спустился в гостиную и попал в эпицентр урагана. Финалисты с пеной у рта спорили о фэнтези. Кира бегала вокруг и призывала к дружбе и миру. Бенни цедил через трубочку молочный коктейль из литрового стакана. Анаит потрясала очередным справочником, которым можно убить человека.
– «Властелин колец», «Нарнию» и с натяжкой «Песнь льда и пламени» можно отнести к «высокому» фэнтези. Только современные авторы так не пишут, потому что гонятся за деньгами. Больше книг – больше бабла, а в результате – шаблоны и клише. У меня есть рубрика на канале, где я читаю молодёжные бестселлеры в жанре фэнтези. Большинство из них – блевотина! – распалялся Дэниел, лихорадочно взмахивая руками. К ужину он вырядился в полупрозрачную майку-сеточку и теперь выглядел как персонаж фильма с рейтингом 18+.
Билли окончательно вышла из себя:
– Ты упрямый осёл, Дэн! Вбил себе в голову: в наше время нельзя написать хорошее фэнтези. Дело совсем не в жанре и не в эпохе, а в таланте! Да и любой шаблон можно так обыграть, что закачаешься! Ты меня бесишь! Не трогай драконов и орков!
Неожиданно Бенни с необычайной для своего упитанного тела ловкостью вскочил из кресла и в один прыжок оказался возле Билли.
– Драконы? Я люблю драконов! Favoloso! [21] – заинтересованно воскликнул он, а из уголка его большого рта стекла молочная струйка.
Питер заложил руки за спину и медленно приблизился к Бенни:
– Никак не пойму, в чём подвох? Какого чёрта ты тут делаешь? Даже моя морская свинка гений по сравнению с тобой, мешок с равиоли. Каким чудом ты попал в финал литературного конкурса?
Бенни тревожно обернулся и, удостоверившись в отсутствии посторонних, поманил подростков к себе:
– Идите сюда! Silenzio! Silenzio! [22] Меня зовут Витале. Бенни – мой брат-близнец. Мы с ним лицом похожи, только я побольше весом буду.
– Ага, килограмм так на тридцать, – хихикнула Билли.
– Чья бы корова мычала! Бенни сильно заболел перед самым вылетом. Родаки мне говорят, давай, сынок, езжай, зачем же билету пропадать. Я ж думал, тут интересно будет, гейши всякие и движуха. Ага! Скукота! Персонажи, сюжеты, фабулашмабула… Только вы это, ребята, не выдавайте меня. Ладно? Мой брат умный, всё книжки читает, только вот здоровье ни к чёрту. – Я сразу догадался, что ты и литературное творчество понятия несовместимые, – выдохнул Марк. – Даже не думай, что мы будем называть тебя настоящим именем!
Саша тихонько запела:
На острове малом исчез толстячок,
В кресле сидел, и бац – уже нет.
Смешался с воздухом тот дурачок.
О, где же Бенни? Дайте ответ.
– Ведьма! – прошипел Бенни.
Перед ужином Марк решил подышать воздухом на смотровой площадке, окружённой парапетом, с которого свисали разноцветные фонарики. Вдали, где море сливалось с небом в тёмно-синюю бесконечность, тянулась мигающая вереница судов. Стальные тучи нависали над водой так низко, словно хотели расслышать, о чём шепчут волны, лениво наползающие на берег. В ярко освещённом саду бродила какая-то фигура. По аккуратным скользящим движениям Марк узнал Нацуми. Он давно обратил внимание, что все двигались по-разному. Миранда деловито носилась от точки А к точке Б. Билли слоноподобно грохотала; Джастин незаметно, по-змеиному шуршал; Анаит чеканила шаги, уткнувшись носом в книгу; Дэниел ходил как суперзвезда под прицелом камер: улыбался, кланялся и театрально размахивал руками. Нацуми же постоянно ускользала от взгляда, точно юркая пташка в густой кроне дерева. Вот и теперь она плутала по тропинкам с какой-то странной последовательностью, будто совершая только ей известный ритуал. – Что она делает? – вслух произнёс Марк, и за спиной тут же раздался голос:
– Нацуми ходит по лабиринту из лавовых камней и делает остановки для медитации.
Марк вздрогнул. По правую сторону от него, держась за перила, стоял Эдгар Де Люка. Спина ровная, лицо напряжённое и зеленоватое от висящего неподалёку фонарика.
– Кому она молится, сэр? – спросил Марк.
Разве мог он предположить ещё месяц назад, что будет вот так запросто разговаривать с самим Де Люка? Какая непредсказуемая штука эта жизнь.
– Она просит ками быть благосклонными к нам. Благодарит морского бога Рюдзина и Сусаноо, бога ветра. – Писатель немного помолчал и шутливым тоном спросил: – Анаит шарахается от меня. Я в чём-то провинился?
Марк подскочил от неожиданности и ощутил, как лицо охватило жаром:
– Нет, что вы! Она… ну… она необычная… иногда ведет себя немного странно…
– Ты можешь смело рассказать мне о том, что тебя беспокоит. Разве мы не для этого здесь? Для разговоров по душам и всякое такое. Конечно, творчество на первом месте, но я рассчитываю и подружиться с вами. И в особенности с тобой. Ты ведь знаешь, что ты незаурядный юноша?
Марк готов был разрыдаться от счастья. Услышать такие слова от самого Де Люка! Это сон! Могло ли такое случиться с подростком из Вудвэла? Марк повернулся к Эдгару и взглянул на него глазами, полными обожания. В голове пронеслась мысль, что перед ним стоит не человек вовсе, а божество, спустившееся на землю. Не хотелось выкручиваться и сочинять небылицы, поэтому Марк выложил всё как на духу:
– Это связано с прошлогодней историей. Мы вчера гуляли по саду, сунули носы куда не следовало и отыскали письмо к Мэри. Мой учитель, мистер Купер, рассказывал, что девушка из Великобритании во время конференции перенервничала и потом лечилась…
– Какое письмо? – взволнованно перебил Де Люка.
Понятное дело, что писатель переживал из-за ситуации с той несчастной девушкой. Но ведь он сам предложил быть откровенным, подумал Марк и по памяти воспроизвёл содержание письма.
Де Люка внимательно выслушал и даже улыбнулся, но получилось как-то искусственно.
– Не буду врать. Действительно произошёл неприятный инцидент, но в итоге всё закончилось хорошо. Письмо – это продукт богатой фантазии Вивиан Андерсон. Как видишь, я жив и здоров. После ужина отдашь мне находку, чтобы не тревожить таких чувствительных особ, как Анаит. Договорились?
– Конечно, сэр. Извините.
Помолчали. Тревога окончательно отступила. Крики чаек, ненавязчивый запах водорослей, шум ветра в ушах. Он столь ко раз представлял встречу с Де Люка. Даже подготовил несколько вопросов. Но сейчас всё выветрилось из головы. Просто хотелось запечатлеть эти мгновения, чтобы потом, в тёмные времена, возвращаться к ним и вдохновляться. Но Де Люка неожиданно нарушил