— Будь ты проклят! — выпалил Солсбери. — Я офицер короля, и чтоб я сдох, если отвечу таким, как ты!
Хрясь! Терновая палка опустилась на локоть Солсбери, заставив его взвыть от боли. Слайм схватил его за руки и силой усадил на стул. Затем он придвинул другой стул и сел напротив своей жертвы на расстоянии ярда.
— Ну-с, — сказал Слайм, — ты же видел, как я отделал твоих дружков, верно?
Солсбери кивнул.
— Вот этим, не так ли? — продолжал Слайм. Он поднял терновую палку с ее узловатым, налитым свинцом набалдашником. Солсбери снова кивнул. — Так вот, у нас впереди вся ночь, парень, — сказал Слайм. — Только ты, я и эта палка. Только мы трое, понял?
Солсбери промолчал, и Слайм с силой ткнул палкой ему в живот.
— Понял? — повторил он.
— Да, — ответил Солсбери.
— Хорошо, — сказал Слайм. — Так что тебе следует знать еще кое-что. — Он замолчал и склонил голову набок. — Слушай! — сказал он, и Солсбери услышал звуки неспокойных улиц и пьяную музыку из двух больших гостиниц. Все это перемежалось редкими далекими криками или раскатами смеха. — Слышишь? — спросил Слайм. — Можешь орать здесь до посинения, никто и ухом не поведет.
— Боже всемогущий! — выдохнул Солсбери. — Вы намерены подвергнуть меня пытке, как какого-нибудь язычника-турка?
— Да, — ответил Слайм, — именно таково мое намерение, и благодарю вас, сэр, что избавили меня от необходимости вам это объяснять.
Солсбери охватил сверхъестественный ужас. Ему казалось, что он в руках сумасшедшего. Темная комната с единственной свечой лишь усиливала этот ужас. Сквозь окна проникал лишь тусклый свет, и от человека напротив он видел не более чем тени и свирепые, блестящие глаза.
Но даже Солсбери, садист и задира, командовал кораблем в море и не собирался сдаваться без боя. Особенно человеку, происходившему из класса, который Солсбери считал по природе своей низшим.
— Я ничего тебе не скажу, проклятая сухопутная крыса! — выпалил он. — Ты не можешь меня тронуть, ты не знаешь, кто я. Клянусь богом, я найду на тебя управу!
— Я знаю, кто ты, — сказал Слайм, — ибо я тобой интересовался. Ты лейтенант Дэвид Солсбери, друг лейтенанта Александра Койнвуда. Ты был капитаном вербовочного тендера «Булфрог», когда на борт забрали мистера Джейкоба Флетчера. В феврале ты доставил Флетчера и других насильно завербованных в Портсмут. Но позже тебя отстранили от командования из-за чего-то, что случилось на твоем корабле. Я хочу знать в точности, что случилось, и хочу знать все, что ты можешь мне рассказать о мистере Джейкобе Флетчере.
Солсбери обомлел и тут же ощутил укол совсем иного страха.
— Откуда вы можете это знать? — спросил он.
— Я везде задаю вопросы, — ответил Слайм, — даже в Адмиралтействе.
— Я ничего вам не скажу! — выпалил Солсбери, ибо он был в ужасе от того, что прошлые прегрешения могут вернуться и разрушить его будущее.
Первый же удар палки Слайма сбил Солсбери со стула. Так начался допрос.
*
Позже Слайм с такой силой вышвырнул Солсбери за дверь, что тому пришлось схватиться за перила лестницы левой рукой (пальцы которой еще были целы), чтобы не полететь кубарем вниз. Ему это удалось на волоске, и он, ковыляя, болезненно спустился по деревянным ступеням и скрылся в ночи. О том, чтобы обратиться в суд, не могло быть и речи. Ему оставалось лишь молиться, чтобы Слайм держал язык за зубами.
Как только Солсбери ушел, Слайм залил свою любимую контору светом. Он зажег дюжину свечей, не считаясь с расходами, и методично оттер пол от следов присутствия Солсбери. Будучи человеком брезгливым, он принялся за дело со щетками, тряпками и водой, накинув клеенчатый фартук поверх своей безупречной одежды. Работая, он обдумывал то, что узнал, и понимал, что если соскоблить с полированных половиц несколько пятен крови было легко, то избавиться от той грязи, что вылил в его душу Солсбери, оказалось куда труднее.
Часть того, что он выбил из Солсбери, лишь подтвердила то, что Слайм уже узнал от клерка в Адмиралтействе: а именно, что Флетчер был зачислен на фрегат Его Величества «Фиандра» (тот самый корабль, что недавно так прославился, разбив французов у Пассаж д'Арон).
Солсбери также знал, что Флетчер по какой-то причине был списан капитаном Боллингтоном в Портсмуте. Но это были слухи, которые любой морской офицер мог подхватить в кофейнях, а о том, куда Флетчер отправился после «Фиандры», что Слайму было крайне необходимо знать, Солсбери не ведал — или, по крайней мере, Слайм не осмелился давить сильнее, боясь его убить.
Что заставило мысли Слайма бешено закрутиться, так это то, что Флетчер был специально выбран для вербовочной партии и тендера Солсбери из-за заговора, устроенного сыном леди Сары, Александром.
Этого-то она Слайму и не сказала! И она не сказала ему, что ее драгоценный, мать его, покойный любимый сыночек, лейтенант Александр Койнвуд, который, видите ли, должен был быть сэром, мать его, Галахадом, павшим в бою с врагами своей, мать его, страны, на самом деле был грязным извращенцем, который творил хрен знает что с такими говномесами, как Солсбери и его собственный брат Виктор!
Слайм был в ярости и одновременно испытывал отвращение. В ярости оттого, что она думала, будто сможет держать его в неведении хоть о чем-то, раз уж он вцепился в это дело зубами, и в отвращении от грязных намеков, которые Солсбери делал насчет самой леди Сары. Он не мог поверить в то, что говорил Солсбери, будь тот хоть трижды лучшим другом ее сыновей и в курсе всех их дел. Когда он думал о ней…
— Дерьмо и пламя! — сказал он вслух, стоя на коленях со щеткой в руке. — Я этого не потерплю, и точка!
Весьма странное замечание для человека, чья карьера целиком была построена на скрупулезном анализе улик.
Он с силой вдавил щетку в половицы и принялся оттирать остатки кровавого пятна, сосредоточившись на более простых вещах. Александр нанял Солсбери, чтобы убить Флетчера — всамделишно прикончить этого ублюдка! Вот это номер для парочки чертовых королевских офицеров чертового Королевского флота! Но у Солсбери кишка оказалась тонка, и самое большее, на что он отважился, — это приказать своему боцману превратить жизнь этого хмыря в ад, пока «Булфрог» совершал короткий переход