«Конечно-конечно».
«Ты в порядке?»
У меня защипало в глазах.
«Все нормально, мамуль».
«Есть пятичасовой рейс из Бостона. Как тебе, подойдет?»
«Да, нормально».
«Все будет хорошо. Мы вместе. Договорились?»
«Договорились».
Наутро после дня окончания экзаменов я вернулась с завтрака и поставила на кровать свою голубую дорожную сумку. Мне было не очень понятно, что делать с постельным бельем. Обычно в конце года мы в течение нескольких дней паковали свои вещи. Те, кто жил далеко, отвозили тачки, заполненные коробками и сумками, в почтовое отделение, откуда их отправляли посылками. Младшеклассники оставляли большую часть своих вещей на хранение на складе службы эксплуатации. Выпускники, уезжавшие на несколько дней раньше, затевали длительную процедуру раздачи ценных предметов своим друзьям – это мог быть какой-нибудь особо оригинальный торшер или мягкое кресло, прослужившее уже не одному поколению учеников.
При мысли об отъезде меня начинало колотить. Вернусь ли я сюда?
Я стояла и тупо пялилась на свои пожитки, и тут ко мне постучались. Это был преподобный С. Он открыл дверь, не дожидаясь моего «входите».
«Лэйси?»
Войдя, он неуклюже попытался обойти стоявший у порога сундук. Попробовал отодвинуть его носком ботинка, но безуспешно.
«Бог мой, что у тебя там?» – спросил он.
«Да вы просто его обойдите».
Так он и сделал, после чего принялся внимательно изучать мою комнату. Изучил стены, задержавшись взглядом на цитате «Всегда нужно быть пьяным». Посмотрел на мой комод, накрытый, как у всех, дешевым индийским ковриком и уставленный разными пузырьками и баночками. Исследовал содержимое моего платяного шкафа без дверцы – платья, брюки, юбки, парка. Гордо стоящие на полу сапоги. Мою прикроватную тумбочку с ночником. Мои книги.
Я поняла, что спрашивать его мнение о моем великолепном сочинении сейчас не стоит.
«Твоя мама попросила помочь тебе со сборами», – сказал он.
Я не уловила в сказанном того, что могла бы, а именно что мама все же позвонила ему тем вечером и два часа прорыдала в трубку, моля об утешении и помощи. Сам он тоже ни словом не обмолвился об этом. Я бы не обиделась на мамино желание приобрести союзника в лице преподобного С., другое дело, что я бы предложила ей для начала позвонить совсем другим людям. Я искренне считала, что он ничего не знает. В противном случае он, наверное, рассматривал бы меня, а не мои вещи, да?
«Хорошо», – сказала я.
«Ты уже приступила?»
Он все еще разглядывал стены. Цитата из Т. С. Элиота. Цитата из Симоны де Бовуар: «Женщиной не рождаются, ею становятся».
«Только что».
«Понятно. Ну, и что же тебе понадобится?»
Мне должны были понадобиться белье, лифчики, джинсы, шорты, футболки и куртка, но я не собиралась вытаскивать все это из шкафа при преподобном С. Он наклонился к стопке книг у стены и без особого энтузиазма передвинул ее к середине убогого полового ковра. Выйдя в коридор, он вернулся с картонными коробками и водрузил их на мой сундучок.
«Давай начинать складывать туда вещи», – сказал он, явно думая о чем-то другом.
«Наверное, не стоит мне ехать сегодня», – ответила я, в основном чтобы заставить его удалиться.
«О нет, нужно сегодня».
Я вбила себе в голову, что меня обязательно отметят наградой по какому-нибудь предмету, скорее всего, как раз по религии. Я чувствовала, что должна присутствовать на торжественной церемонии, чтобы получить свою награду лично. И считала, что преподобный С. должен это понимать без каких-либо дополнительных объяснений.
«Еще пару дней всего», – сказала я.
«Нет. Сегодня».
«Но мне кажется, я должна присутствовать на церемонии награждения».
Он изумленно уставился на меня своими бегающими глазками. То, что он видел перед собой, его явно раздражало.
Переведя взгляд на мою кровать, он отрезал: «На церемонии награждения твое присутствие необязательно».
Я была ошеломлена. Значит, меня не наградят. Очередное обманутое ожидание. Особенно обидно за религию, которую я считала своим коньком. Но откуда такое бездушие? Ему что, не понравилось мое сочинение? Он что, не видел, с каким усердием я занималась весь год?
Я повернулась к комоду и, чуть не плача, принялась выкладывать одежду. Увязала белье в рубашки, чтобы оно не попалось ему на глаза. Он начал торопливо распихивать мои вещи по коробкам, без разбора и без спроса. Меня коробило от вида его рук на моих вещах.
«Подождите, – то и дело говорила я и выхватывала у него что-нибудь, чтобы переложить в другое место самой. – Минуточку».
Первоначальный робкий антагонизм между нами перерос в самую настоящую враждебность. Мне казалось, что я понимаю причины его отвращения. Это была маленькая неаккуратная комнатка, битком набитая типично девчачьими излишествами. Какое-то декоративное растение, перевязанное ленточкой. Ящик из-под колы. Стопки собственноручно разукрашенных кассет. Зеркало, утыканное фотографиями подруг. Это было почти гротескное сочетание настроений и побуждений, тоски и взросления. Да, наверное, на сборы у меня ушел бы не один день. Я же понимала, что возвращаюсь домой. Но это было мое гнездышко. Он и представления не имел, что я пережила в нем. Я хотела, чтобы он исчез.
Он посмотрел на часы: «Нам нужно поторапливаться».
Я застегнула дорожную сумку и бросила на постель рюкзак: «Я собираюсь». Он тут же прекратил складывать вещи, и мне показалось, что его прислали с другой целью – скорее всего, присмотреть за мной, а не помочь делом. Он так и не спросил ни как у меня дела, ни что случилось, и ни словом не обмолвился о том, почему оказался в моей комнате. Я не понимала, кто закончит паковать мои вещи. Я не понимала, когда увижу их снова и увижу ли вообще.
«Вот и хорошо. Давай отведем тебя к почтовому отделению, машина придет туда».
Мне даже не дали в последний раз полюбоваться лугами за окном. Я бросила короткий взгляд, но толком не рассмотрела знакомые очертания деревьев, полян и кустов. Ощутила ли грусть? В этой комнате я ковала свое «я». И да, это был ад, но мой ад. Эти деревья, эти просторы сформировали границы моего мужества, сколь бы незначительным оно ни было. Я полюбила их.
9. Лето 1991
В начале марта 1878 года в школе Св. Павла, которая на тот момент просуществовала чуть меньше четверти века, разразилась эпидемия кори. Несколько десятков мальчиков лежали больными в своих комнатах, а одному было настолько плохо, что «все общежитие наблюдало, как ему давали бренди, чтобы спасти от верной смерти». Об этом рассказывается в книге Огаста Хекшера «История школы Св. Павла в Новой Англии», подробном рассказе обо