Об этом знала вся Академия. Ида не пропускала ни одной вечеринки и была тем человеком, который в любое время знает, где достать ведьмины шляпки, знаменитые ягоды для вечеринок. На той самой пьянке, обернувшейся для Айдена похмельем по связи, вусмерть пьяного Николаса он нашёл как раз с Идой.
Та вечеринка проходила особенно бурно. Год выдался сложным, поэтому почти все старшие курсы собрались ночью в нескольких запертых комнатах подальше от административного крыла и предались безудержному веселью.
Айден тогда впервые добрался до табака. Все студенты пробовали ещё в лицее, но в храме Безликого ничего подобного не было, во время визитов во дворец Айдену было не до того, а в Академии тем более. Но к концу года он совершенно расслабился и чувствовал себя на своём месте.
В то время начали появляться первые сигареты, когда табак заворачивали в листья или пергамент. Позже сигареты распространились по всему Кин-Кардину и пошли по империи. В первый раз Айден позорно закашлялся, но Николас над ним не смеялся и показал, как нужно правильно.
После он умчался, Айден тоже отлично проводил время, но в какой-то момент понял, что ощущал себя гораздо пьянее, чем он был. Да и другие желания, касавшиеся женского пола, в тот момент точно не принадлежали ему.
Николас нашёлся на диване, с шальной улыбкой, осоловелым взглядом и руками на бёдрах Иды Харт. Она, ничуть не смущаясь, сидела на нём верхом, благо женские юбки у формы Академии позволяли и не такое. Когда Айден подошёл, Ида как раз вкладывала Николасу в рот несколько ягод ведьминых шляпок, а он то ли не думал, что это, то ли его всё устраивало.
– Вы что творите? – спросил опешивший Айден.
Ида ещё не успела укоротить причёску, и её шикарные светлые локоны расплескались по плечам, а взгляд остекленел, когда она посмотрела на Айдена:
– Не порть веселье!
Слушать её Айден не стал. Надувшись, Ида слезла с Николаса и ушла искать того, кто поддержит её желание развлечься.
– Эй, ты куда? – пробормотал размякший Николас.
Он не понимал, что происходит, но вяло отмахнулся от Айдена. Тот не видел раньше Николаса настолько пьяным, поэтому не знал, стоит ли оставить его в покое. Показал Николасу два пальца и спросил, сколько он видит, а когда не получил внятного ответа, решил, что пора им возвращаться в комнату.
На следующий день Николас мучился похмельем, а с ним заодно и Айден из-за связи. Николасу стало стыдно, и он больше не напивался или хотя бы старался, чтобы не после совместных зачарований.
Сейчас у стробоскопа Ида Харт была очаровательна. Чёрное платье с изящной вышивкой, воздушная и тоже тёмная вуаль, почти не скрывавшая больших подкрашенных глаз.
– Как я рада вас видеть! – сказала она вполне искренне.
Николас ей обрадовался, а вот Айден оставался кислым. Он бы предпочёл компанию Чарли Стоукса.
Ида начала рассказывать о новом композиторе, от которого, как она убеждала, скоро все будут сходить с ума. Вроде бы он умер совсем юным из-за чахотки, но его друг собрал многочисленные сочинения, хранившиеся в уединённом особняке, и привёз в столицу. Первое же произведение сочилось неимоверной грустью и производило неизгладимое впечатление.
– А потом у меня возникло то самое настроение… сшить себе траурное платье.
Ида Харт покрасовалась в своём наряде, заслужив одобрительный комментарий Николаса, Айден же промолчал. Но послушать новую музыку он хотел.
– Некоторые считают, траурные платья без настоящего траура гневят Безликого, но я не вижу никакой разницы с таксидермическими украшениями или черепами. Мы чтим смерть, ведь она приходит за всеми. Мы всего лишь показываем это теми или иными знаками.
– Видимо, настоящий траур тебе носить не приходилось, – сухо сказал Айден.
Поведя изящными плечами, Ида нетерпеливо махнула рукой:
– Я приму его как любое другое проявление воли Безликого. Все мы однажды отправимся к нему.
– Но кто-то раньше, а остальным с этим жить.
– Я предпочитаю видеть красоту и в таких действиях, – заметила Ида, и её голос звучал холоднее, чем мгновение назад.
Тут между ними буквально влез Николас:
– Ида, я буду рад поболтать, но сейчас у нас с Айденом есть дела.
– Конечно, найди меня позже, хорошо? Я дам тебе приглашение на салон, где будут играть музыку этого композитора. Тебе точно понравится. Возьми своего воспитанника.
Они уже уходили, но Николас замер и удивился:
– Воспитанника?
– Ах, Николас, уже просочились слухи, что ты возьмёшь под своё крыло мальчика Дотлера. Очень мило. Кто бы тебя самого взял под своё крыло?
Даже Айден мог распознать, что слова звучали как флирт. Николас ответил так, как ответил бы поэт:
– За мной присматривают вороны.
Одновременно и птицы смерти, и родовой знак Равенскортов.
Ида Харт махнула им рукой, и Николас с Айденом вернулись к тому же самому дивану у чайного столика. Как ни странно, место никто не занял.
– Вот ведь! Уже слухи пошли! – проворчал Николас.
И правда, быстро. Айден знал от Дэвиана, тот обронил, что это простая формальность, чтобы мальчика не отправили в приют. Но и Дэвиан, и Айден не сомневались, что Николас отнесётся к делу со всей ответственностью. Похоже, не только они.
– И зря ты на Иду, – негромко сказал Николас. – Ты знал, что у неё был брат?
Айден качнул головой. Он не слышал.
– Они с Идой были близнецами, – продолжил Николас. – Он погиб незадолго до поступления Иды в лицей. То ли несчастный случай, то ли болезнь. Ида тогда чуть не вспыхнула дикой магией, сомневались, сможет ли она учиться.
Пристыжённый Айден посмотрел на Иду совсем другими глазами. Он-то считал её ничего не понимающей выскочкой, но возможно, теперь она воплощала внешне клубившийся внутри неё траур, ведь те, кто так или иначе соприкасался с Безликим, вряд ли в силах забыть встречу.
Чуть прищурившись и настроившись, Айден ощутил шлейф ауры смерти, вившийся за Идой.
Николас начал болтать, рассказывая о присутствующих и о том, чем они занимались. Забавные истории лились бесконечным потоком, но Айден не пытался вслушиваться в детали. Разочарованный мыслитель лорд Трэвис тем временем вещал Кассандре и смущённой Нэлл Дрейк, что добродетели есть не что иное, как скрытые пороки, и Роуэн со страдающим видом пытался улизнуть из их кружка. Кристиан ушёл в другую комнату, Лорена беседовала с Аделин и Кейном. Встретившийся в дверях Говард Келли мирно спал, свернувшись в кресле, и его брат Джон стоял рядом, покачивая в руках абсент и беседуя с людьми, которые