День пролетел необъяснимо, как это всегда случалось в Инверкомбе, и солнце уже садилось, когда Мэрион вернулась в долину. Наверху, в доме, скоро остынет приготовленный чай, а она даже не видела Клейда. Тем не менее Мэрион отвернулась от освещенных окон и пошла по тропинке, которая вилась между вздыхающими пихтами к метеовороту. Тот поначалу слабо светился, а затем, когда погасли отблески заката, стал пепельно-серым.
Повернув кованую ручку двери, она нащупала выключатель. Одна за другой озарились светом платформы, огибающие уходящую ввысь колонну – огромное, полное энергии сердце устройства. Раздавался деловитый гул, похожий на шум генераторов и вычислительных машин, на вздохи телефонных линий и жужжание лампочек, но звучащий иначе, более утонченно; это была песня нынешнего или, быть может, грядущего Века. На приборных панелях подергивались стрелки, вращались цифры, и пока она поднималась на верхний уровень, было очень трудно не поддаться искушению, не потрогать хоть какую-то ручку или рычаг. Вообрази, Мэрион: обуздать такую мощь, обратить ветер против всех глупостей этой войны…
Она огляделась по сторонам. Это еще что такое? Наверное, всего-навсего ее отражение в наклонном стекле дисплея. А может, кто-то из Осененных. Она обхватила пальцами теплую, покрытую изящным узором ручку, но та не поддалась. Как и соседняя. Они все были заблокированы, заклинены; потом Мэрион увидела, как один из больших рычагов – как ей было известно, контролирующий атмосферное давление, – плавно скользнул вверх. Другой, словно партнер в неспешном танце, двинулся вниз. Метеоворот гудел. Свет спускался по латуни. Мэрион с опаской, но по-прежнему во власти чар забралась внутрь шепчущей латунной раковины.
Когда она вышла на наружную платформу метеоворота, ее глазам потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть, хотя снаружи еще не совсем стемнело. Бристольский залив все еще сиял. Западный пейзаж, в долине и за ее пределами, раскинулся во всю ширь. Трудно было поверить, что почти наступила середина зимы, потому что ветер, который овевал ее и свистел в перилах, был влажно-теплым. Небо мерцало. Возможно, надвигался более сильный шторм, хотя разве метеовед Эйрс однажды не сказал ей, что это самое безопасное место в целом мире? Она окинула взглядом окрестности, поражаясь тому, как далеко может видеть. По одну сторону лежали руины Клиста, огни Латтрелла, а за ними Хоктон. Мэрион показалось, что она летит. А вон там Айнфель… впрочем, нет – было какое-то другое, освещенное и живое место. Моргая, Мэрион повернулась на северо-восток в надежде, что глаза наконец-то привыкнут, но и там увидела движение. Походные костры, короткие блистающие ожерелья поездов, тусклые фонари в палатках. Несомненно, это были огни и очертания двух собирающихся армий. И еще звуки. Барабаны, проблески орудий, которым с радостью подражал гром.
Она ринулась домой сквозь метеоворот. Что бы ни случилось во время предстоящего окружения, Мэрион не сомневалась, что обитатели Инверкомба будут ждать от нее указаний. Но она не имела ни малейшего представления, как быть. Советоваться с Ральфом, таким больным и заплутавшим в собственных понятиях о лояльности, казалось нелепым, и все-таки Мэрион, пересекая холл, намеревалась его отыскать, как вдруг колокол над телефонной будкой в тени парадной лестницы зазвенел.
Затаив дыхание, не веря своим ушам, так и не сняв грубую старую шинель, Мэрион остановилась и повернулась. Ей очень не нравились эти устройства, и все же она знала, что обязана ответить тому, кто звонит в Инверкомб. Она открыла дверь будки и села.
– Мэрион. Так и думала, что это будешь ты.
По ту сторону зеркала ей улыбалась безапелляционно красивая и совершенно не изменившаяся Элис Мейнелл.
XVI
Центр вихря представлял собой бесконечное падение, но Элис уже не боялась таких путешествий. В черной круговерти сияли звезды. Это были империи света.
Добраться до средоточия знаний было делом всей ее жизни. Теперь она это понимала. Ее родители на борту яхты плыли к нему даже в тот момент, когда тонули. То же самое вышло и с теткой, когда она корчилась под серыми водами у водопада вблизи от того ужасного дома. Путешествие продолжилось в Личфилде, и когда Элис прогуливалась вокруг Стоу-Пул с Шерил Кеттлторп, и когда вдыхала запахи керосина, сырости и кошек в лачуге, где она жила с подругой, и когда они обе раздвигали ноги перед множеством гильдейцев. Потом Дадли, пианино, зонтики от солнца и скучные прогулки в замковом парке каждый бессменник. Дальше случился Лондон, а мечта так и осталась мечтой, и Сайлус стал перевалочным пунктом, коим в конце концов оказался и Том. Да, став вельграндмистрис, она не окончила свой путь, жизнь и время струились мимо, разрушая плоть и кость – и даже надежду, – но оставляя нетронутой важнейшую истину, которой было путешествие само по себе. Оно продолжилось с Ральфом в вагонах поездов, неустанно покачивавшихся в лихорадочной ночи, когда она страшилась заглянуть в его тускнеющие глаза, – и теперь Элис понимала, что все это было лишь очередной частью туннеля, в конце которого покоилось абсолютное знание.
И вот она добралась до места, известного как Айнфель, и позади не осталось ничего, все сосредоточилось впереди, в глубочайшей тьме Инверкомба. Взятие зимней кампании под свой контроль было крайне сложной задачей даже по меркам ее махинаций. Она прибегла к востребованию долгов, угрозам и связям, которые бездействовали так долго, что соответствующие персоны наверняка вообразили себя свободными от всех обязательств. Она лестью и логикой склоняла к новому наступлению по блистающей карте, за которой следило Верховное командование в Лондоне, а затем доказывала необходимость стремительности, противоречившей всем правилам планирования, к которым относились с огромным пиететом. Но в этом и был весь смысл, в этом и заключалась вся цель. Иначе война грозила превратиться в бесконечный смертоносный танец. Именно это она пыталась им продемонстрировать.
Элис знала, что добилась лишь частичного успеха. Да, было получено согласие на отвлекающий маневр. На самом деле ее поздравили с быстрым продвижением батальона, которое, как она и предсказывала, стало для Запада полнейшей неожиданностью. Но ее приказы и одобренные ею действия не вполне соответствовали тому, что она совершала в конце концов, и расхождения достигли той степени, которую уже нельзя было игнорировать. Элис потратила на выполнение своего маневра куда больше ресурсов Востока, чем было оговорено, а затем не смогла отчитаться или обеспечить снабжение, вследствие чего даже