До чего же странно, что береговушка, которую она всегда считала более-менее важной соперницей, вскоре должна была стать ее жизненно важной союзницей. С другой стороны, ничего удивительного. Элис могла бы уничтожить Мэрион Прайс миллионом разных способов. Но всегда сдерживала свои порывы. То ли в чутье дело, то ли в судьбе. Как бы то ни было, Элис понаблюдала за Мэрион, пока та стояла на платформе метеоворота. Несмотря на дурно подстриженные волосы с сединой и грязную шинель, в том, как она выглядела и вела себя, ощущалось нечто особенное. Элис часто думала и замечала, что некоторые женщины обретают новую, куда более мощную красоту, когда первые легкие победы юности остаются в прошлом, когда характер и жизненные перипетии оставляют на них свой след. Это было что-то куда более важное, чем приятная внешность, и теперь оно досталось Мэрион Прайс. Успехи на медицинском поприще были ни при чем, хотя благодаря им ее так обожали люди, готовые идти следом. И она не осознавала, в чем дело, ей было наплевать. О да, в этом заключалась еще одна составляющая ее очарования…
Элис с невольным восхищением признала, что тот, кто сумел провернуть подобный фокус со всем миром, заслуживает уважения. Смотрите на меня – нет, не смотрите. Следуйте за мной – нет, не следуйте. М-да, все равно что пройти по канату, высоко-высоко над всеми банальными жизненными неурядицами. И все-таки Элис понимала, что здесь, в Инверкомбе, Мэрион балансировала над некоей еще более внушительной пропастью, и ее все сильнее влекло к опьяняющей истине – признанию того, кем она была на самом деле или кем могла стать. Это было особенно заметно, пока она стояла на платформе – принцесса, императрица, соперница – и обозревала темнеющий мир. Да, Элис понимала, что чувствует Мэрион Прайс. Она даже могла чуть-чуть усилить зрение соперницы, чтобы западный пейзаж открылся ей во всех подробностях. Ах! До чего же Элис дорожила такими моментами. Какая мощь. Какая власть. Первые восхитительные дуновения из открывающегося портала в новый Век. Затем сбитая с толку Мэрион, у которой под ногами дрогнул туго натянутый канат – какие бы силы ни таились в ней, он был скручен всего-навсего из неоправдавшихся надежд и страхов, – со всех ног побежала обратно в особняк.
Элис полетела следом. Звякнув колоколом над телефонной будкой Инверкомба, она вновь нарисовала свой образ по ту сторону зеркала и стала ждать, пока Мэрион займет положенное место.
XVII
– У меня к тебе просьба.
– Полагаю, вы ожидаете, что я сдамся.
– Нет, вовсе нет. Мэрион Прайс, мне нужна твоя помощь.
Мэрион отвела взгляд от необычайно красивой женщины в зеркале. Она почти удивилась, увидев наборную рукоять и будку, обтянутую кожей, вместо клетчатой скатерти в той бристольской чайной, где они виделись в последний раз. Ею тотчас же овладело знакомое ощущение: оказывается, Элис Мейнелл уже давно тихонько превращала весь окружающий мир в громадную замысловатую ловушку, которая вот-вот захлопнется.
– Ты не обязана мне подчиняться, дорогая, – продолжила вельграндмистрис сладким мелодичным голосом. – У тебя еще есть выбор. Но, прежде чем ты прервешь этот разговор, я думаю, тебе следует узнать, если ты еще не в курсе, что две враждующие армии находятся в пределах десяти миль от Инверкомба. Если вы просто будете сидеть сложа руки, очень скоро одна из них начнет вас обстреливать. Или кто-то попытается захватить Инверкомб – взять штурмом, пробраться в него тайком. Возможно, все перечисленное случится одновременно… – Она пожала плечами под расплывчатой тканью того, что на ней было надето. Мэрион увидела и учуяла землю, кирпичную стену. Элис Мейнелл находилась в знакомом месте – в той старой будке в Айнфеле, откуда вылетели ноктюрны. И в самом деле, судя по расплывчатым очертаниям в тени, обгоревшие тельца тварей все еще были там, и кто-то причудливо развесил их на стенах будки вместе с другими непонятными предметами. – Ты не хуже меня знаешь, Мэрион, что в пылу битвы никто не рассчитывает на логику и порядок. Когда в подобных обстоятельствах возникает шанс, его нельзя упускать, иначе кто-то другой растопчет все твои надежды.
Сердце Мэрион бешено колотилось.
– Вы же не рассчитываете, что я перейду на сторону Востока.
Она все еще с трудом могла поверить, что они с Элис Мейнелл разговаривают друг с другом.
– То, что я хочу предложить, не имеет отношения к битве или кровопролитию. Я намерена со всем этим покончить. Или мы просто подождем, пока мои артиллеристы и те, что с Западом, начнут палить друг в друга? Уверена, ты и сама понимаешь, что у Инверкомба большой стратегический потенциал. А уж когда люди поймут, что он вовсе не лежит в руинах, как всем кажется… Итак, ты меня выслушаешь или разговор окончен?
– Продолжайте.
– На самом деле, Мэрион, многое из того, что мне нужно тебе рассказать, ты и так знаешь. Поэтому, пожалуйста, отнесись ко мне с пониманием, если покажется, что я недооцениваю твой интеллект… – Загадочное выражение лица Элис Мейнелл слегка изменилось – так она улыбалась. Неужели эта женщина пыталась польстить ей после всех тех ужасных поступков, которые совершила? Но нет, решила Мэрион. Это было взаимное признание, от которого ей было трудно избавиться, даже когда она перевела взгляд с зеркала на реальный мир за его пределами. Присутствие Элис Мейнелл внутри телефонной будки ощущалось сильнее, чем во время разговора с кем-то другим; казалось, она сидит напротив во плоти. А вот Мэрион чувствовала себя так, словно парила в пустоте, застигнутая в момент перехода из одной формы бытия в другую.
– Возможно, чистый эфир Инверкомба растрачен, – начала Элис, – но немалая его часть явно заточена внутри энергетических контуров имения. Потому-то и существует метеоворот. С моей точки зрения, Мэрион, это место всегда было зачаровано. Возможно, где-то в толще скал есть неоткрытый источник эфира, а может, там даже обитает нечто разумное. Но я отвлеклась. Ты понимаешь, в силу возможности нашего с тобой общения, что существует линия связи, объединяющая особняк и место