– Старина Го, генерал-командующий сказал: «Авангард должен взять перевал под свой контроль и обеспечить безопасное прохождение»? – снова спросил он Го Цзыцяо. На самом деле, тот всегда был очень надежным гонцом, и Чэн Юаньтао это знал.
– Отвечаю командующему! Генерал-командующий сказал: «Авангард должен взять перевал под контроль». – Го Цзыцяо был образцовым военным гонцом.
– Но как взять под контроль такой перевал? – вздохнул Чэн Юаньтао. Если на скалах будут вражеские лучники, которые скинут вниз бревна и камни, не только пятьсот кавалеристов – даже пять тысяч всадников будут уничтожены в мгновение ока. В то же время сейчас мало кто бы осмелился выступить против армии Великой Чао. Эта мысль помогла ему почувствовать себя гораздо спокойнее. Вдобавок даже если найдутся такие безумцы, никому не удастся подняться на столь крутые скалы.
Он оглянулся и увидел длинную змееподобную процессию, простирающуюся до самого горизонта. Более ста тысяч человек! За один день они все явно не перейдут ущелье. Чэн Юаньтао решил выставить своих кавалеристов вдоль перевала – пусть будет почетный караул!
Многие кавалеристы авангарда предполагали, что причиной хаоса стала вольность, допущенная гвардейцем легкой конницы, Гун Гуйсуем.
В то время передний отряд ебэйского каравана только-только добрался до почетного караула авангарда. Гун Гуйсуй безрассудно подъехал к ним, приоткрыл полог повозки и с интересом заглянул внутрь. Авангард всегда находился на порядочном расстоянии от каравана, поэтому гвардеец редко мог поглазеть на жителей Ебэя, хотя слышал, что плоскогорье славилось своими красавицами. Более того, его любопытство разжигали опущенные занавески повозок, но когда он приподнял полог, то увидел лишь нескольких людей, которые со страхом и гневом уставились на него.
– Что вы делаете?! – Сухонькая старушка попыталась прикрыть своим телом двух внучек. У маленьких девочек были светлые глаза и бледная кожа, но даже для Гун Гуйсуя они все еще были лишь детьми.
– Да ничего. – Гун Гуйсую стало неловко. Он торопливо подыскивал слова: – Скоро мы покинем Ебэй…
Гвардеец даже не придал большого значения своим словам, но эта сморщенная, как высохший абрикос, старуха вдруг резво вскочила со скоростью, совсем не приличествующей ее возрасту, и выпрыгнула из повозки, волоча за собой внучек.
– Идите же! – Старуха заметила возвышающуюся скалу и подтолкнула к ней девочек. – Поднимитесь и в последний раз посмотрите на Ебэй! Больше вы его никогда не увидите!
Девочки выглядели сбитыми с толку. Они съежились и обняли себя за плечи, не осмеливаясь поднять глаза и посмотреть на кавалеристов, преграждающих путь.
– Ступайте! – громко крикнула старуха, и ее пронзительный голос прорезал холодный воздух, заставив Гун Гуйсуя поежиться. Женщина схватила девочек за ручки и воскликнула: – Пойдем быстрее!
– Не положено! – наконец пришел в себя Гун Гуйсуй. Позади него до самого горизонта тянулся караван. Он боялся представить, какой хаос вызовет заминка здесь. – Нельзя подниматься. – Гвардеец заставил коня встать поперек дороги, преграждая путь, и крепче сжал в руке копье, будто предчувствуя, что сейчас произойдет что-то плохое. С высоты мощного ебэйского коня пожилая женщина и дети казались особенно маленькими.
Сморщенная старуха проигнорировала угрозу Гун Гуйсуя. Она даже не подняла голову на него, а просто подтолкнула внучек:
– Скорее, скорее, идите.
Гун Гуйсуй вдруг осознал, что его конь вообще не был для них препятствием – девочки просто слегка наклонились и пролезли под брюхом.
– Нельзя подниматься! – Невежество старухи и детей окончательно вывели Гун Гуйсуя из себя. – Смерти ищете?! – Он поднял запястье, и острие копья, будто ядовитая змея, прижалось к горлу пожилой женщины. – Быстрее позови детей назад.
Девочки отбежали уже на пару шагов, но остановились и оглянулись, со страхом смотря за бабушку.
А та презрительно глянула на возвышающегося над ней кавалериста и крикнула детям:
– Быстрее идите! Взгляните в последний раз на Ебэй!
Гун Гуйсуй поверить не мог, что такая старушка может так громко кричать, и его бросило в пот. Краем глаза он заметил, что медленно движущаяся процессия, кажется, тоже остановилась.
– Заткнись! – истерично крикнул Гун Гуйсуй и надавил рукой, пытаясь унять громкий голос старухи тупой стороной острия копья. Но он был слишком силен, и даже это движение все равно порезало пожилой женщине горло. Крики ее резко прекратились. Она вцепилась в шею руками и медленно осела на снег. Из-под ее пальцев заструилась ярко-алая кровь.
– Бабушка! – зарыдали две маленькие девочки.
– Плачь, плачь, чего теперь плакать! – Гун Гуйсуй стиснул зубы и выругался. Он прекрасно осознавал свою силу и знал, что этот порез не угрожает жизни старухи. Гораздо большей проблемой сейчас было удержать контроль над ситуацией. Он ударил пятками в бока коня, разворачивая того к девочкам.
Ебэйский конь был высоким, и Гун Гуйсуй не дотянулся до волос детей, даже когда наклонился. Он раздраженно спрыгнул и вонзил копье в снег.
– Хорошо-хорошо, – хрипло выдавил он, – все с вашей бабушкой в порядке.
Будь это в прошлом, таких шумных военнопленных он бы уже пронзил копьем насквозь, но перед ним в снегу стояли две маленькие милые девочки, и даже его сердце смягчилось.
– Бабушка! – Девочки рыдали так сильно, что даже не думали убегать. Гун Гуйсуй одну за другой закинул их на спину коня. Он наконец вздохнул с облегчением, но вдруг почувствовал что-то странное. Гвардеец обернулся, и его только что расслабившееся лицо резко застыло.
Бесчисленные глаза смотрели на него. Его товарищи крепко сжали оружие, побледнев как полотно. Кавалеристы не знали, чего ожидать – они не понимали смысла этих взглядов, – но каждый почувствовал растущую тревогу. Годы сражений научили различать подступающий кризис.
– Пойдем, поможем бабушке подняться. – Гун Гуйсуй кашлянул и мягко обратился к девочкам, стараясь заставить их успокоиться. Он сделал вид, что не замечает этих взглядов, вытер пот со лба и взялся за луку седла.
А затем он услышал звук, похожий на первые трещины, расползающиеся по древнему леднику. Он инстинктивно повернулся к каравану, и его лицо потеряло все краски.
Дальнейшие события были похожи на сон: каждая сцена происходила медленно и ярко, но ее невозможно было остановить. Он увидел, как длинная процессия вдруг распалась и все бросились бежать к скалам по обе стороны ущелья. Он знал, что громко кричит, но ничего не слышал.
Чэн Юаньтао хотел бы отрубить голову Гун Гуйсую, но сейчас в большей опасности была его собственная голова. Он спрыгнул с коня и застыл на