«Тяньсо» происходит от названия колчана с серебряными стрелами. Хотя крылатые в основном используют одинаковые луки из рога лудуня, оперение стрел у разных кланов отличается. Помимо типичных стрел с черным оперением клана Аолегэ, у Кэцзы есть также колчан с серебряными стрелами, на которых выгравированы разные заклинания. На каждый большой час [44] у Кэцзы есть серебряная стрела, соответствующая определенной звезде в зените. Стоит выпустить эту стрелу, и ни щиты, ни броня, ни колдовские техники не спасут. Это лишь слухи, но никто не хочет проверять остроту стрел Тяньсо. В армии бытует легенда о том, как в битве на равнине Шофан [45] серебряная стрела Кэцзы пробила насквозь сразу двух куафу в тяжелой броне и со щитами в руках.
Кэцзы медленно махнул крыльями, наблюдая, как снег и лед с ревом несутся вниз по горам, погребая под собой ебэйцев, которые карабкались по скалам.
Горы были слишком крутыми, и на склоне имелось не так много мест, за которые можно уцепиться, но эти безумцы из Ебэя продолжали упорно ползти наверх. Большинство из них – подростки, многие – девочки, а у подножья скалы столпились старики и женщины.
И зачем! Кэцзы полагал, что они напрасно рискуют. Даже если поднимутся на вершину горы, разве смогут что-то увидеть? Ебэйское плато не плоское, и в лучшем случае их обзор преградят холмы вокруг Тяньшуя, да еще и облака, нависшие над вершиной.
Кэцзы всегда презирал безумные и глупые поступки. У него не было ни привязанности, ни ненависти к ебэйцам, как и к другим народам и расам. Но импульсивность, особенно импульсивность безрассудная, есть не что иное, как лишние хлопоты.
Наблюдая, как черные пятна на скалах исчезают под льдом и снегом, Кэцзы совсем не чувствовал себя виноватым. Если хаос продолжится, то ебэйцы затопчут насмерть больше соплеменников, чем эта лавина. Вне всякого сомнения. Если бы Чэн Юаньтао это осознал, то не вспылил бы так. Кэцзы подумал об этом и хмыкнул себе под нос. На самом деле, он не особо уважал собратьев по оружию, независимо от того, были ли они выше или ниже рангом.
Выстрелы Тяньсо имели точный расчет. Обвалившаяся снежная шапка накрыла самую обезумевшую часть толпы, но совершенно не мешала проходу через ущелье. Самое главное – это оказало немедленный сдерживающий эффект, и ебэйцы, карабкающиеся по другой стороне ущелья, почти сразу же начали спускаться. Людям легче всего усвоить кровавые уроки.
Видели ли вы когда-нибудь лавину?
Сначала начинает скользить лишь небольшой кусок льда, катясь и подпрыгивая, собирая все больше снега за собой. Неповрежденный ледяной покров разбивается, просыпается, и вот уже разбуженная гигантская снежная волна, беспокойно треща, медленно съезжает вниз. И внезапно эти бурлящие снежные волны становятся агрессивными: резко устремляются прочь с горы, вздымаясь валами и пробуждая все больше и больше других волн. Вот что такое лавина – мчащаяся гора снега и льда, наполненная глухим грохотом и взметающая в небо белый туман. Эта сила способна разрушить мир, и сотни тысяч атакующих солдат по сравнению с ней – лишь пустяк.
Даже самая быстрая лошадь будет застигнута врасплох и в мгновение ока проглочена лавиной, не говоря уже о растерянных ебэйцах. Они даже не успели понять, что происходит, когда их накрыло снежной волной.
– Бегите! – Гун Гуйсуй услышал, как его громкий крик сливается с другими. Паникующая толпа наконец осознала, что надо развернуться, и закипела, словно каша в чане. Но прежде чем они успели двинуться назад, их уже накрыла бескрайняя белизна.
У подножья скал скорость бегущего снега начала снижаться. Без крутого склона лавина распалась на волны и постепенно замедлилась. В сотне шагов от лошадей авангарда лед и снег наконец остановились. Место перед ними, где только что кишели люди, вдруг погрузилось в первозданную белую тишину и спокойствие.
Гун Гуйсуй потрясенно натянул удила своей лошади, у него похолодело сердце. Две маленькие девочки перед ним в седле были так напуганы, что даже перестали плакать. С его стороны ущелья бежало множество людей, но теперь они проходили мимо и возвращались к каравану, как отступающий отлив. И Гун Гуйсуй ясно видел, что их взгляды изменились.
Только что эти старые и юные лица были наполнены энергией и ожиданием, давно подавляемые эмоции хлынули наружу. Именно этот взгляд остановил оружие в руках кавалеристов – кровь не заставила бы этот энтузиазм утихнуть, напротив, только сильнее разожгла бы и вовлекла солдат. Но гора снега и льда в мгновение ока погасила эту энергию. Гун Гуйсуй наблюдал, как караван постепенно возвращается к прежнему виду. Пробегавшие мимо него ебэйцы еще не успели прийти в себя, но гнев и боль были вновь запечатаны в их сердцах ужасом. Люди, наконец, вспомнили: они больше не распоряжаются своей судьбой, они лишь стадо рабов, которое гонят прочь другие. И эти другие – кавалеристы в блестящей броне – могут в один миг сокрушить их самое упорное сопротивление, потому что силы совершенно неравны!
Еще до того, как авангард успел прийти в себя, караван ебэйцев уже снова медленно направился вперед.
Гун Гуйсуй с силой стиснул челюсти и направил коня к рядам повозок. Старую бабушку затоптала толпа, и он не знал, кому теперь поручить этих двух девочек.
– Старина Гун, – позвал его Го Цзыцяо и указал на большую повозку рядом с ним, в которой сидело несколько детей.
Гун Гуйсуй, быстро сообразив, к чему тот ведет, кивнул и подъехал к Го Цзыцяо. Когда лошади выровнялись, кавалеристы наклонились друг к другу и тихо прошептали:
– Сколько же людей погибло?
– Сколько же людей погибло? – Когда Фан Цзеши пришел в себя, это было первое, что он спросил, пока крылатые тяжело приземлялись рядом.
Чжу Ин бросил на него взгляд, но ничего не ответил. По правде сказать, точность расчета Кэцзы превзошла его ожидания. Если бы не это, то лавина, скорее всего, накрыла бы и кавалеристов авангарда, которые изо всех сил пытались восстановить порядок. На мгновение лицо Чжу Ина помрачнело, но затем снова стало равнодушным.
– Принцесса Цинхэн, – ухмыльнулся Кэцзы Цинхэн, – как думаете, сколько бы солдат умерло под ногами ваших соплеменников?
Ебэйский караван сегодня столкнулся с беспорядками. Цинхэн посмотрела на Кэцзы, ее лицо было бледным, но ледяные голубые глаза, казалось, горели огнем. Кэцзы было все равно – взгляд не мог убить, даже взгляд колдуньи. Он медленно убрал крылья, взялся за поводья лошади и вопросительно посмотрел на Чжу Ина:
– Отправляемся?
– Отправляемся… – Голос Цинхэн был мрачным и хриплым. Она дернула за поводья, развернула лошадь и,