На клетчатой бело-зеленой скатерти лежало несколько распечатанных страниц, и Андер сразу догадался, что это выдержки из «Истории» Геродота. Местами текст был подчеркнут, а на полях виднелись нацарапанные заметки.
– Ну, профессор, удиви меня. Что у тебя тут?
– Начнем с убийства. – Икер взял в руки пару листов.
– Тело, разрубленное пополам. Одна половина с одной стороны моста, вторая – с другой, – произнес полицейский.
– Верно. Если ориентироваться на то, что нам известно на данный момент, в какой из книг «Истории» стоит искать упоминание похожего преступления?
– В седьмой, – уверенно ответил Андер.
Профессор одобрительно кивнул и ткнул пальцем в выделенный абзац.
– Следуя невидимой нити, которую убийца оставляет на месте своих кровавых преступлений, мы приближаемся к третьему акту – убийству старшего сына Пития, описанному как раз в седьмой книге. Читал о нем?
– Пока нет, последние часы выдались насыщенными.
– Не страшно, я расскажу. Когда великий Ксеркс продвигался со своим огромным войском к Греции, он требовал от покоренных народов поставлять ему воинов – всех, кто был в состоянии метнуть копье. И вот произошло нечто примечательное: солнечное затмение погрузило день в темноту. Многие из приближенных царя сочли это дурным знаком. Среди них был и Питий, богатый лидиец, чей радушный прием заслужил уважение Ксеркса. Полагая, что снискал расположение монарха, и опасаясь дурных знамений, Питий осмелился попросить персидского царя освободить хотя бы одного из пятерых сыновей, своего первенца, от повинности идти с армией в Грецию. К несчастью для него, Ксеркс счел просьбу дерзкой и немедленно приказал казнить юношу. Таковы прихоти тиранов. Питию следовало это предвидеть.
Икер сделал паузу, отпил большой глоток кока-колы и продолжил:
– Как я уже сказал, царь приказал убить первенца Пития. Но это была не просто казнь, это было прямое предупреждение вельможам, советникам и в конечном счете всей армии. Тело юноши разрубили пополам. Части егo тела расположили по разные стороны дороги, по которой персидская армия должна была идти в Грецию.
– Может, Н9 мнит себя Ксерксом? – предположил Андер. – В конце концов, он тоже всесильный деспот, в чьих руках власть решать, кому жить, а кому умирать.
– Возможно. Я не исключаю, что он просто хочет внушить нам это – что он хозяин не только своей судьбы, но и судеб окружающих. А может, и нет. Два предыдущих убийства тоже воссоздавали сцены из «Истории» Геродота – жестокие увечья, нанесенные жене Масиста, и кастрация Паниония и его сыновей. Я склоняюсь к мысли, что Н9 не отождествляет себя ни с одним из персонажей. Скорее, методично воспроизводит эпизоды книги в обратном порядке.
– Хочешь сказать, все его преступления – лишь мазки на картине, которую мы пока видим не полностью? – спросил Креспо.
– Мне так кажется, да, – кивнул профессор. – Иначе зачем ему устраивать этот обратный отсчет?
Инспектор откинулся на спинку стула и посмотрел через перила на нижний этаж бара. Четверо мужчин, облокотившись на стойку, болтали с барменшей. За одним из двух столиков у входа пять пожилых женщин неспешно играли в карты, допивая давно остывший кофе с молоком. Андер вновь сосредоточился на беседе.
– А что с цитатой, Икер? – спросил он. – «Умилостивить божество, что живет под землей».
– Эта фраза встречается в сто четырнадцатом разделе седьмой книги, – пояснил ученый. – Персидская армия собиралась пересечь реку Стримон, что протекает по территории современной Болгарии. Их маги были своего рода жрецами, духовными наставниками, и служили посредниками между царями и богами. Когда во время похода армия приближалась к великим рекам, они приносили жертвы, чтобы духи этих вод не прогневались на чужеземцев и не восстали против них. Прежде чем достичь великой реки Стримон, в жертву одного за другим приносили животных, однако, стоило войску добраться до места, которое Геродот называет «Эннеа Оди», что переводится как «Девять путей», их ритуалы изменились.
– Опять девятка, – заметил Андер.
– Да, похоже, для нашего парня это число имеет особое значение, – кивнул Икер, потягиваясь. Он допил колу и продолжил: – Когда маги раскрыли царю смысл названия этого места, тот велел живьем похоронить там девять юношей и девять девушек из местных.
– Ну и дикари!
– С нашей точки зрения – безусловно. Но Геродот упоминает, что такие ритуалы были для персов традиционными. Более того, он рассказывает, что, находясь уже в преклонном возрасте, Аместрида, та самая ревнивая жена Ксеркса, отдавшая приказ пытать жену Масиста, велела закопать заживо четырнадцать сыновей самых знатных персов. Это была жертва, призванная усмирить подземное божество, в существование которого верил этот народ. Несмотря на то что сейчас человеческие жертвоприношения для нас все равно что сделка с дьяволом, на самом деле такие обряды были присущи не только персам и имели немало последователей на протяжении всей истории. Молодая кровь для обновления старой.
– Они искали вечную молодость, бессмертие? – спросил Андер.
– Или просто пытались отогнать смерть еще на год, кто знает? – ответил Артеага.
Инспектор кивнул, переваривая полученную информацию.
– А что про эти девять путей… как ты их назвал?
– «Эннеа Оди».
– «Эннеа Оди». У меня есть предчувствие, странная мысль, от которой волосы дыбом встают, – понизил голос мужчина.
– Что за мысль?
– В этих жертвоприношениях, которые проводили персы и на которые ссылается записка, жертвами были молодые люди. Юноши и девушки.
– Да, именно так. Их приносили в жертву во славу богов. Чистая, невинная кровь, чтобы снискать благосклонность или прощение. Как великий Агамемнон из Микен принес в жертву свою дочь Ифигению. А все почему? Потому что хотел направить на Трою свой огромный флот, а ветры не были к нему благосклонны. Оракулы посоветовали принести Ифигению в жертву, чтобы усмирить гнев Артемиды. Согласно их толкованиям, богиня была разгневана Агамемноном, который охотился в ее священном лесу.
– В это уравнение к убийствам Н9 и их исполнению нужно добавить еще одну переменную: пропавших девушек.
– На которых указывают номера на местах преступлений? – спросил ученый.
– Да. Все они. Все были подростками, все исчезли больше двадцати лет назад, и обо всех больше никто ничего не слышал. Они просто испарились – без какой-либо видимой причины, – Андер распахнул ладонь и слегка подул на нее, – словно ветер унес их в другое измерение или они сквозь землю провалились.
Икер с тревогой наблюдал за Креспо. Профессор, конечно, был увлечен расследованием, ставшим для него настоящим интеллектуальным вызовом. Но жестокость убийств и новые откровения инспектора начинали сказываться на его психике. Он расстегнул пуговицу на воротнике и убрал бумаги