– Я бы переоделся, возможно в курьера, и притворился, что принес посылку. Затем я бы его как-то обездвижил и увез в фургоне, – ответил он, явно довольный гипотезой.
– Неплохая версия, но вряд ли все было так. Сейчас у H9 нет времени тщательно готовить убийства – он действует по ситуации, и мы убедились в этом на примере Альберто Рубио. Очевидно, он все еще следует главному сценарию, но вынужден вносить поправки – наше давление мешает ему строго придерживаться плана, – рассуждал Андер. – Я готов поспорить, что кровь на зеркале принадлежит Игнасио Гальего.
– Значит, убийца застал его врасплох и воспользовался моментом, чтобы ударить его и оглушить, – предположил Педро.
– Это тоже возможно, Гарде. Но я склоняюсь к мысли, что убийца уже был внутри, когда Игнасио открыл дверь. Он мог прятаться в слепой зоне и не отразиться в зеркале. Возможно, за этой вешалкой, – Креспо указал на стойку, на которой висело несколько пальто, – замаскировавшись среди одежды.
– Затем дождался, пока инспектор закроет дверь и повернется спиной, чтобы наброситься и впечатать лицом в зеркало. Потом обыскал оглушенного Игнасио, взял ключи от припаркованной у главного входа машины и поволок, держа под мышки. Вот так. – Он показывал, как тащит кого-то назад. – Затолкнул в машину – и исчез.
Тут у мужчины зазвонил телефон. Это был Хавьер Гамбоа.
– Андер, я провел сравнительный одонтологический анализ образцов Лукаса Хауреги и Эктора Веласкеса, которые ты мне предоставил, и черепа, который мы эксгумировали, – сообщил судмедэксперт.
Инспектор затаил дыхание и почувствовал, как сильно забилось сердце. Арреги и Гардеасабаль замерли в ожидании.
– Ну и? Кого же мы эксгумировали в Дерио? – спросил Креспо.
– Обугленное тело принадлежит Эктору Веласкесу, – ответил Гамбоа.
– Ты уверен в этом? – наконец смог выговорить Андер, переваривая полученную информацию и ее значение для дела.
– Сомнений нет, – подтвердил судмедэксперт.
– Хорошо, спасибо, Хавьер.
Он повесил трубку и сосредоточился на крови на зеркале.
– Что случилось, Андер? – спросил Гардеасабаль. – Ты будто призрака увидел.
Мужчина покачал головой.
– Нам нужно вернуться в участок, ребята. Теперь мы знаем, кто скрывается за личиной H9. – Андер повернулся к коллегам. – Лукас Хауреги.
– Но как это возможно? Лукас сгорел в пожаре в прошлом году! У нас даже есть его свидетельство о смерти, – поразился Гардеасабаль.
– Свидетельство, выданное на основании найденных при погибшем вещей. Никто не озаботился проведением тщательной идентификации, и Лукас этим воспользовался. Идемте, расскажу по дороге.
Обнаружив связь между жертвами и делом об отцеубийстве на улице Эрсилья, Андер начал подозревать, что Лукас сам устроил пожар в Андра Мари. Слишком много людей поспособствовали тому, что Лукас провел самые важные годы жизни в психиатрической клинике. За это время он мог терпеливо спланировать свою месть, а у актера Эктора Веласкеса, своего сокамерника, научиться актерскому мастерству и гриму.
Андер не знал, за что Глория каждый месяц получала крупную сумму денег. Возможно, это тоже было связано с Лукасом, хотя он и не понимал, как именно. Однако он точно был уверен, что основные события закрутились с появлением нанятых неофициально санитаров-иностранцев. Возможно, это были наемные убийцы, отправленные тем же человеком, который подкупал Глорию Редондо. Не исключено, что их послали покончить с Лукасом. Почему юноша начал убивать только спустя год после побега, было одной из загадок, которые Андер намеревался разгадать.
По прибытии в участок Деусто агенты сразу направились в кабинет субкомиссара Торреса. Они без стука ворвались в комнату, где Торрес и Мончо Лопатеги вели тихую беседу.
– Выйдите вон, господа, разве вы не видите, что у нас совещание! – строго сказал первый.
Андер подошел к начальству, как будто ничего не слышал. На блестящую столешницу он бросил фотографию формата А4. Это был самый свежий снимок Лукаса Хауреги, взятый из его дела в Андра Мари.
– Господа, знакомьтесь – H9, – объявил инспектор.
Торрес и Лопатеги внимательно посмотрели на фотографию, не решаясь прикоснуться к ней.
– Кто это? – спросил Лопатеги.
– Лукас Хауреги. Убийца с улицы Эрсилья. Он отбывал двадцатилетний срок в психиатрической тюрьме, но в прошлом году инсценировал свою смерть и сбежал. Мы уверены, что теперь он мстит всем, кто способствовал его заключению. Включая Игнасио Гальего, – объяснил Креспо.
– Гальего? Почему он?
– Потому что он возглавлял это расследование, – сказал Торрес, упираясь лицом в молитвенно сложенные руки.
Андер задумался, не просит ли он прощения за какой-то прошлый грех.
– Лукас похитил Игнасио. Его надо остановить, иначе наш бывший коллега станет следующей жертвой, – сказал Андер. – Нужно созвать пресс-конференцию. Соберите все СМИ, распространите фото Лукаса повсюду.
– Хорошо, – сказал Лопатеги. – Торрес, это я возьму на себя. Инспектор Креспо, останьтесь и подготовьте краткие заметки для прессы.
– Да, сеньор. – Андер сел рядом с директором. – Мы должны найти его, каждый час на счету.
Сто пятьдесят, сто пятьдесят один, сто пятьдесят два… Лукас Хауреги продолжал делать отжимания, пока мышцы не дали знать, что он достиг предела своей выносливости. Сделав последнее усилие, он опустился на колени и перенес вес, усаживаясь на пятки. Протянул руку и взял бутылку воды, стоявшую рядом. Несмотря на холод, он был весь мокрый. Его прерывистое дыхание превращалось в плотные клубы пара, рассеивающиеся по комнате. Мужчина осушил половину бутылки, не отрывая взгляда от задней стенки встроенного шкафа, который раскрывался перед ним, как цветок весной. Он чувствовал, как возбуждение разливается по венам.
Смесь фотографий, текстов, карт и переплетающихся линий заполняла шкаф изнутри. Перед его глазами разворачивался результат многолетнего планирования; плод тысячи бессонных ночей, затерянного в тишине плача и необузданной ярости.
– Спасибо, Карлос, – сказал он вслух, и слова повисли в воздухе.
Все это было бы невозможно без Карлоса Бонапарте. Он увидел лицо успешного профессора инженерии в газетной статье и сразу его узнал. Годы оставили на нем свой след, но взгляд оставался прежним. Не изменилась и презрительная улыбка.
На него не пришлось сильно давить. Карлос совершенно не терпел боли. От его лившихся потоком признаний Лукасу стало дурно. Профессор изрыгал даты, факты и имена и с каждой минутой, казалось, дышал все легче, словно грешник, который наконец сознался в тяготивших его всю жизнь злодеяниях.
– Все в компьютере.
К тому моменту, как он закончил, его лицо превратилось в кровавое месиво.
Не соврал – секретный код давал доступ к папке, полной данных, которые профессор поспешил расшифровать. Там было гораздо больше информации, чем Лукас ожидал. Казалось, инженер собирал ее годами, чтобы иметь