Музыка драчевых напильников
Аборт
Мы идем пить квас
Завтра будет тот же день
Московский вокзал
сторона Х-х
Мы будем тут
Игра в любовь
Радио Любитель
Инвалид нулевой группы
Марш энтузиастов II
Дебютный альбом «Ноля» стал первой работой в советском роке, на которой одним из солирующих инструментов оказался баян. В паузах между панк-куплетами, рок-н-роллами и фокстротами с магнитофонной пленки раздавались раскаты баянных аккордов, навевающих ностальгические воспоминания о черно-белых кинофильмах довоенной поры. Бесшабашный, но пока еще не безбашенный Федор Чистяков выплескивал под баянные буги поток воспаленного тинейджерского сознания – об инвалиде нулевой группы, проститутках, абортах и о том, что «лучший способ быть слепым – закрыть глаза».
Идея записать на альбоме баян возникла у музыкантов «Ноля» совершенно случайно. На Международный женский день 8 Марта администрация Дома юного техника попросила Тропилло оживить учительские танцы звучанием какого-нибудь ансамбля. Пригласить на подобное мероприятие «Алису», «Аквариум» или «Зоопарк» автоматически означало испортить работникам просвещения их законный праздник. В распоряжении Тропилло оставались лишь юниоры в лице группы «Ноль», которые в приказном порядке были отправлены озвучивать преподавательскую дискотеку.
Так получилось, что долговязый басист Дима Гусаков все эти языческие пляски продинамил, вследствие чего наставники молодежи были вынуждены танцевать вальсы «Амурские волны» и «На сопках Маньчжурии» под скромный аккомпанемент баяна «Рубин-5», принесенного Чистяковым из дома. Негромкий ритм выстукивал на барабанах его одноклассник Леша Николаев по прозвищу Николс. Ближе к финалу, когда количество уничтоженного педагогами спиртного логично перетекло в энергию танцевального самосожжения, внешне трезвый Тропилло дал группе добро на исполнение нескольких рок-н-роллов.
Как гласит история, действие происходило в длинном коридоре с соответствующей акустикой, и звук летал над головами дрыгающих ногами учителей, как отскакивающий от тренировочной стенки упругий теннисный мячик.
«Когда Федя с Николсом заиграли рок-н-ролл, я внезапно прикололся на этом звуке, – вспоминает Тропилло. – Все получалось очень вкусно, и в тот момент стало понятно, что рок-н-ролл вполне можно играть на баяне с ударными».
На следующий день музыканты «Ноля» решили перенести найденное на учительской танцплощадке звучание в готовящийся дебютный альбом. Довольно оперативно большинство гитарных партий было переписано на баянные, и все моментально встало на свои места. Так на «Музыке драчевых напильников» появился баян.
Интересно, что однажды жизнь уже подсказывала Федору испытать судьбу при помощи баяна. Как-то раз он не смог достать на запись орган и вместо него приволок из дома этот замечательный инструмент. Попробовал его записать – но как-то без далеко идущих выводов. Кто мог тогда подумать, что именно произойдет в головах Чистякова и Тропилло спустя несколько месяцев?
Показательно, что до этого мало кто воспринимал данный молодежный проект серьезно. Раз в неделю, с осени 85-го до весны 86-го года два охтинских школьника приходили в Дом юного техника записывать т. н. учебный альбом. Федор пел, играл на гитаре и басу, Николс – на барабане и гитаре. Находившийся в соседней комнате Тропилло в творческий процесс особо не вмешивался, обучая, по его воспоминаниям, «игре на испанской гитаре каких-то девочек-десятиклассниц».
Будущий «Ноль» до 86-го года сменил несколько названий («СКРЭП», «Нулевая группа») и даже имел любительскую демо-запись, в которую входили композиции «Радио Любитель» и «Музыка драчевых напильников». Центральной фигурой в группе являлся автор большей части песен 16-летний Федя Чистяков. Движущими локомотивами в его развитии были Genesis и Deep Purple, а также занятия в музыкальной школе по классу баяна. Учебный репертуар начинающих баянистов включал в себя не только песни патриотического содержания, но и фольклор и избранные произведения немецких классиков. Неудивительно, что «Музыка драчевых напильников» начинается с хрестоматийных позывных токкаты ре минор Иоганна Себастьяна Баха.
Несмотря на пройденную с опережением графика «школу жизни», юный Федор мыслил в музыке изысканными категориями арт-рока и концептуальных измерений. Наслушавшись «Треугольник», он с увлечением записывал инструменты в обратную сторону («Завтра будет тот же день»), придумывал вычурные названия для сторон альбома и впихивал туда всевозможные шумы – будь то звуки пожарной сирены, позывные «Маяка» или кудахтанье кур.
Даже в центральную композицию «Инвалид нулевой группы», посвященную своей матери, Чистяков умудрился вставить жанровую сценку изъятия головного мозга, почему-то завершавшуюся ядерным взрывом. Все это в Федином понимании и являлось «музыкой драчевых напильников».
«Федору тогда казалось, что альбом – это нечто чрезвычайно серьезное, – вспоминает басист Дмитрий Гусаков. – Мол, там должны присутствовать эксперименты с лентами, со скоростью звука и обязательное перетекание одной композиции в другую. Что такое живой концерт, он вообще не понимал и даже не мыслил в этом направлении. Он хотел сидеть в студии и записывать великие альбомы».
Сам Гусаков у истоков группы не стоял, заменив весной 86-го года соавтора нескольких песен Толика Платонова, который, в свою очередь, через несколько лет защитил диплом по теме «Творчество Даниила Хармса в свете теории Карлоса Кастанеды». Самым юным в компании охтинских интеллектуалов был барабанщик Николс, который, несмотря на свое глубокое несовершеннолетие, стал автором композиций «Завтра будет тот же день» и «Игра в любовь». Садясь в студии за ударную установку, он демонстрировал идеальный для панк-рока минимализм. Голый ритм, в котором не было ничего лишнего: педаль, бочка, рабочий барабан, изредка – хэт и тарелки. Всякие колокольчики, эстетские навороты и заумные импровизации безжалостно оставлялись им за бортом.
На своей дебютной работе Федор и Николс смикшировали в единое музыкальное полотно нэпманские мелодии («Цыпленок жареный»), собственную версию «Марша энтузиастов», фрагменты ретрохитов и партии Джона Лорда. Разухабистый баянный аккомпанемент сопровождал молодежные манифесты «Ноля»: «Мы узнаем то, что нам знать нельзя, и мы сделаем то, что нам запрещено!» И если в Америке Том Уэйтс распевал под баян про опрокинутые с небес ведра с дождем, Федор Чистяков оглушительно стонал о ненавистном ему мире, в котором «будем мы сидеть в говне – таков наш долг».
«Помню, как мы тогда раздувались от самодовольства, – вспоминал впоследствии Чистяков. – Еще бы: сопливые пацаны, а уже свой альбом записали! Но он до определенного времени просто „не шел“. А когда мы своими концертами сделали альбому рекламу, люди заинтересовались нашими записями».
После выхода «Музыки драчевых напильников» и первых концертов «Ноля» мода на баян приняла в Питере далеко не локальные размеры. А пока «покорять города истошным воплем идиота» отправилась именно команда Чистякова. Федор выходил на сцену с баяном, как первый парень на деревне, и, растягивая меха, начинал виртуозно наяривать на исконно русско-немецком инструменте ернические рок-н-роллы, панк-роки и частушки. Дразнящий баян-пересмешник в союзе с реактивной ритм-секцией превращали «Танец с саблями» и «Варшавянку» в отвязную рок-Аппассионату…
Спустя год «Ноль» станет главной сенсацией V рок-фестиваля