Второй фронт
Телесудьбы
Post Scriptum
Последним глобальным открытием щедрого на таланты свердловского рока стала «Агата Кристи». Пока ведущие группы клуба переживали болезненные изменения в составах, «Агата» резво дебютировала на III Свердловском рок-фестивале, продемонстрировав, по воспоминаниям очевидцев, «сорок минут непрерывного драйва». Их взлет был стремительным и впечатляющим. Группа оказалась одним из открытий рок-фестиваля «Сырок-88», а еще через год они очаровали искушенную британскую публику на фестивале New Beginnings – в одной компании с «Коллежским асессором» и «Не ждали».
На первых порах создавалось впечатление, что музыка «Агаты» начисто лишена каких-либо корней и национальных признаков. Хотя их тексты и грешили плакатностью («мой хлеб – моя злоба»), но мелодический рисунок большинства композиций был поразительно космополитичен. В песнях группы органично уживались оригинальные гитарные пассажи, клавишные клише и фрагменты из популярных классических, эстрадных и хард-роковых номеров.
…На поиски собственного лица у «Агаты» ушло около пяти лет. После игры в школьном ансамбле города Асбеста тяга к высшему образованию забросила гитариста Вадима Самойлова, барабанщика Петра Мая и клавишника Сашу Козлова в Свердловск. Это трио обрело официальный статус вокально-инструментального ансамбля радиотехнического факультета УПИ при стройотряде «Импульс». Со временем музыканты оказались обладателями небольшой радиорубки, в которой стали записывать экспериментальные программы-альбомы, ориентированные на классический хард-рок. К 88-му году подобных опусов было выпущено три – в год по альбому. Окончательно оформленную канцелярию имел лишь последний из них под названием «Свет», в записи которого приняли участие музыканты «Наутилуса» Алик Потапкин и Алексей Могилевский. Сформировавшийся к этому времени стиль получил внутри проекта название «харт» – утяжеленный арт-рок, основанный на лаконичном языке «новой волны».
«Почти к каждой композиции можно было подобрать в качестве аналога соответствующую европейскую группу, – вспоминают музыканты. – Вместе с тем у этих песен была и отличительная черта – академизм, т. е. подход к гармонии и аранжировке на основе опыта классической музыки».
Одним из самых весомых достижений этого доисторического периода оказалось приобретение музыкантами звукооператорских и звукорежиссерских навыков.
«Тогда мы занимались тем, что учились любыми способами создавать естественную реверберацию вплоть до того, что вытаскивали колонки с микрофонами в институтский коридор, – вспоминает Вадим Самойлов. – Барабаны записывали в соседней с радиорубкой гулкой комнате, располагая микрофоны не только в непосредственной близости от установки, но и вдалеке добиваясь сразу нескольких обзоров и внушительного звука».
Александр Пантыкин вспоминает, что репетиционный полигон группы внешне напоминал лабораторию Академии наук по производству химикатов, в которой разве что не хватало пробирок и кислоты. Вдоль стен стояла советская бытовая техника – наверченная и перепаянная до неузнаваемости. Сквозной канал магнитофона «Ростов» использовался для создания «эхо-эффекта», а безграничные возможности отечественного синтезатора «Поливокс» остроумно применялись для преобразования сигнала, поступавшего с барабанной бочки, в синтетический звук. Все эти чудеса звуковой техники пропускались через пульт свердловского производства «Карат».
«Когда мы начали готовить альбом „Второй фронт“, то его „саунд-продюсером“ оказалось само помещение, в котором мы писались, – вспоминает Вадим Самойлов. – Основное новшество этой работы – симфонические элементы в аранжировках – возникли во многом случайно. Мы пользовались свердловскими клавишами „Квинтет“, и единственный приличный тембр, который можно было оттуда извлечь, отдаленно напоминал strings. Отсюда и возникла на альбоме пресловутая скрипичная окраска».
Накануне этой записи группа решила поменять название. Наряду с версией «Жак-Ив Кусто» Саша Козлов предложил «Агату Кристи». Таким образом, «Второй фронт» оказался дебютным альбомом в дискографии еще мало кому известной группы «Агата Кристи».
…Незадолго до начала сессии из Сургута вернулся барабанщик Петр Май, работавший в течение двух лет по распределению в тюменской глуши. В отличие от Вадима Самойлова и Александра Козлова, посещавших в юные годы музшколу, Петр Май никогда нигде не учился и был простым асбестовским самородком.
Козлов к тому времени окончил с отличием медицинский институт и трудился в ординатуре. Малозаметный на сцене, он привносил в звучание группы мелодизм и необходимую попсовую окраску. В клавишных партиях Козлова соседствовали музыка к шпионским кинодетективам и симфонические пассажи в духе «школы игры на электрическом фортепиано Александра Пантыкина». На лирических композициях Козлов любил применять слегка пафосные электро-органные аранжировки, навевавшие ностальгические воспоминания о медляках из репертуара «Самоцветов» или «Веселых ребят». В дебютном альбоме Козлов был соавтором сразу нескольких композиций: «Инспектор по…», «Коммунальный блюз», «Второй фронт», «Телесудьбы».
Что касается Вадима Самойлова, то уже тогда он сочетал в себе как минимум три достоинства: композиторский талант (им были написаны такие хиты, как «Пантера» и «Черные волки»), звукорежиссерский опыт и своеобразную технику игры на гитаре. С равным успехом он мог исполнять хард-рок, блюз и поп-музыку, и все это у него каким-то хитроумным образом сплеталось в единое целое. И, наконец, Самойлов действительно чувствовал звук и умел толково делать миксы, что подтвердилось в недалеком будущем во время его совместных работ с «Наутилусом» («Титаник») и Настей («Невеста», «Танец на цыпочках»).
Еще одним специалистом по звуку в группе был Александр Викторович Кузнецов. Долгое время (вплоть до 95-го года) он являлся концертным звукооператором «Агаты Кристи», а также студийным звукорежиссером нескольких свердловских проектов – начиная от «Оркестра Вадика Кукушкина» и заканчивая сольным альбомом Глеба Самойлова «Маленький Фриц». Во время записи «Второго фронта» Кузнецов играл на бас-гитаре, добросовестно разучив предложенные Вадимом Самойловым партии.
Семнадцатилетний Глеб Самойлов в группе пока еще постоянно не играл, поскольку трудился лаборантом в родной асбестовской школе. Будучи целеустремленным юношей, он самостоятельно научился играть на фортепиано, изучил основы музыкальной теории и даже поступил в музучилище по классу бас-гитары. Во «Второй фронт» были включены сразу три его песни: «Гномы-каннибалы», «Пинкертон» и «Неживая вода». Последнюю композицию Глеб позднее пытался переаранжировать для своего второго соло-альбома, работа над которым так и не была завершена.
…Процесс создания «Второго фронта» напоминал небезызвестную историю с одним французским художником-импрессионистом, который, отвечая в зале суда на вопрос: «Правда ли, что вы писали картину всего два часа?» – сказал: «Я писал ее два часа и всю жизнь».
Альбом готовился в течение полугода, а оказался записан меньше чем за две недели. Работа началась летом 87-го года, когда уже были написаны «Пантера» (в акустическом варианте) и композиции Глеба Самойлова. У музыкантов возникла идея пригласить на запись в качестве продюсера Александра Пантыкина. «Мы несколько раз ходили домой к Пантыкину и звали его на репетиции, – вспоминает Козлов. – Но Пантыкин занимался „Кабинетом“, и ему постоянно было некогда. Мы подождали-подождали и решили записывать альбом сами». К концу года все песни были отрепетированы до такой степени, что во время сессии оставалось только их отыграть без грамматических ошибок и с соответствующим настроением.
«Спонтанных озарений в процессе записи