К сожалению, название пластинки участники записи вспомнить не смогли (или не захотели).
Первую сторону альбома открывали сразу три рок-боевика с закамуфлированно социальными текстами: «Эти гномы не любят просто высоких / Им каждого хочется засунуть в шаблон / И каждый хочет стать еще ниже / Это верх мечтаний, они все могут / Махать флагом, плюнуть в душу / Рыться в трупах и строить обелиски / Увеличить страх на душу населения / У которого ее давно уже нет».
Напичканная гитарными риффами в духе Whitesnake композиция «Гномы» оказалась первым опусом «Агаты», в котором группе удалось совместить опереточные элементы с канонами тяжелого рока. Спустя полтора года подобная тенденция получила развитие на альбоме «Коварство и любовь», в котором вторично были сыграны «Пантера» и «Инспектор по…».
Одна из самых сильных композиций, «Пантера», в которой вокал Самойлова срывался местами на отчаянный мальчишеский вопль, выгодно отличалась от своей более поздней электронной версии жесткостью и сыростью. В припевах «Телесудеб» Самойлову подпевал вокалист «Встречного движения» Владимир Махаев – «для большей динамики».
Из остальных композиций выделялись «Пинкертон» (с изумительной барабанной техникой Петра Мая) и «Черные волки», в которой заочное влияние Кинчева на поэзию и вокал Самойлова ощущалось достаточно сильно: «Эй, вы, рыцари плоскости / Монстры кляпов и ртов / Ваш страх в бархатной полости кресел / Защитите от сквозняков / Но ветер тропою длинных подвалов / Вскормлены влагой растаявших льдин / Гулко уносит в душные залы наш ритм, наш гимн».
Завершался альбом инструментальной репризой к «Инспектору по…» пышная кода к достаточно цельному и энергичному альбому.
…Несмотря на сравнительно простую систему записи, не все композиции удавалось зафиксировать после нескольких прогонов. Особые сложности возникли с «Неживой водой» и «Пинкертоном», содержавшими замысловатые гитарно-барабанные партии. По воспоминаниям музыкантов, эти композиции писались «на измор» с огромным количеством дублей – до тех пор, пока это количество не переходило в качество.
Зафиксированный в рекордно короткие для «Агаты» сроки (с 20 декабря 87-го по 8 января 88-го года), «Второй фронт» вызвал приятный шухер в среде свердловских мэтров. Его хвалил Полковник, а Шахрин отметил, что «от этого студийного альбома идет такой драйв, что просто зависть хорошая берет».
Любопытно, что в самый разгар сессии на запись «Второго фронта» все-таки забрел Пантыкин.
«Первое впечатление от „Агаты“ заключалось в том, что ребята очень хорошо представляли себе, что именно они хотят, – вспоминает он. – Они вели себя целеустремленно, без шума и пыли. Я попытался сделать им какие-то замечания, но они их к сведению не приняли и все сделали по-своему. Мне это понравилось, поскольку уже тогда они были уперты в некую свою идею.
Она у них явно была».
Кино
Группа крови (1988)
сторона A
Группа крови
Закрой за мной дверь
Война
Спокойная ночь
Мама, мы все сошли с ума
сторона B
Бошетунмай
В наших глазах
Попробуй спеть вместе со мной
Прохожий
Дальше действовать будем мы
Легенда
В восьмидесятых годах группы «новой волны» после первых удачных ходов очень часто становились слишком правильными и однообразными. «Кино» подобная опасность не грозила, поскольку многое в эволюции команды происходило вопреки всякой логике и прогнозам. В частности, появлению альбома «Группа крови» предшествовал очередной переходный период, выражавшийся в затяжных поисках нового стиля. Две предыдущие работы «Это не любовь» и «Ночь», записанные в студиях у Вишни и Тропилло, в итоге «не выстрелили». Еще один альбом «Кино», готовившийся в течение 86-го года дома у Вишни, был прерван на финишном этапе – в тот момент, когда оставалось прописать только один голос. (Впоследствии часть песен из него в новых аранжировках вошла в «Группу крови».)
На концертном поприще «Кино» также не снискало особых лавров. Выступление на IV фестивале Ленинградского рок-клуба с программой, предварявшей «Группу крови», сложно было назвать убедительным.
«Это был явно неудачный концерт, – вспоминает басист Александр Титов, незадолго до этого покинувший «Кино». – Цой запел совершенно другим голосом, в котором себя еще не почувствовал. Новый репертуар выглядел мутным и неразборчивым… Особенно меня поразила адская монотонность в аранжировках, которые казались тогда откровенно дубовыми. Возможно, во мне говорила ревность… И только значительно позднее я понял, что в этом повороте Цой был прав, точно рассчитав все надолго вперед».
В течение следующего года группа практически не выступала, проводя большую часть времени дома у Георгия «Густава» Гурьянова в Купчино. В квартире Густава находилась привезенная Джоанной Стингрей четырехканальная портастудия, которая позволяла музыкантам свободно экспериментировать с различными вариантами звучания. После извечных цейтнотов и авралов в тропилловской студии подобная система работы казалась настоящим раем.
«Мы довольно долго „вываривали“ каждую из песен, – вспоминает сменивший Титова басист Игорь Тихомиров. – Мы репетировали всю зиму, придумывая аранжировки и добиваясь необходимого звука в каждом конкретном случае. Все проверялось и перепроверялось по несколько раз. Если общее звучание композиции не нравилось, она переписывалась заново».
…Благодаря усилиям все той же Джоанны, «Кино» к 87-му году оказалось одной из самых укомплектованных фирменными инструментами рок-групп. Очередным заокеанским сувениром, привезенным Стингрей, была драм-машина Yamaha RX-11, которая позволяла редактировать не только ритмический рисунок, но также тембры и громкость. Программированием барабанных партий занималась вся группа. Уже на предварительном этапе в этой работе был заложен важный визуальный момент: ритмический рисунок планировался таким образом, чтобы все партии на концертах могли быть сыграны Гурьяновым стоя – в традициях «новой волны».
Теперь ритм-секция «Кино» звучала лаконично и рационально. Игорю Тихомирову, выступавшему до этого в джаз-роковых «Джунглях» и привыкшему к большей импровизации, временами приходилось наступать на горло собственной песне.
Аранжировочные задачи, стоявшие перед музыкантами «Кино», заключались в том, чтобы композиции, записанные Цоем под гитару, приобретали форму законченного рок- или поп-произведения.
«Иногда Виктор приносил уже готовую рок-песню, например „Группу крови“, – вспоминал Каспарян в одном из интервью. – Там почти нет нашего участия, им придуманы партии баса и гитары. Изображал он все это голосом, но поскольку народ язвительный, придирчивый, Витя стал записывать себя на пленку и для нас просто включал запись. Это же тонкий момент, когда свое произведение представляешь очень близким людям».
…Работа с портастудией на квартире Гурьянова велась довольно долго: по одним данным – до конца 87-го года, по другим – до весны 88-го. Точной даты завершения