Я тянусь рукой аккуратно, медленно, давая ей время, если что, отстраниться. Касаюсь большим пальцем уголка её губ, там, где блестит одна упрямая, никуда не скатившаяся слеза. Стираю.
Она замирает. Не отходит.
— Не плачь из-за таких, — говорю. — Они того не стоят.
— Я… — она сглатывает. — Я плачу не из-за него.
— Из-за кого?
Глупый вопрос. Ответ, в общем-то, не нужен. Мне достаточно видеть, как дрожит у неё подбородок, как она держится, чтобы не зареветь, как школьница после проваленного экзамена. Хочется обнять и успокоить.
Я делаю второй шаг, тот самый, после которого расстояние уже почти отсутствует. Ладонь сдвигается с её щеки чуть ниже, пальцы ложатся на линию челюсти. Большой палец — у уголка губ. Чувствую её дыхание. Слышу своё.
Она на долю секунды приподнимает лицо. Совсем чуть-чуть. Но этого хватает, чтобы мой мозг официально перестал рулить.
Я наклоняюсь и целую её.
Без вступлений, без идиотского «можно я». Не потому, что «имею право», а потому, что она сама в этот момент тянется навстречу. Внутрене я понимаю: «Плохая идея. Рабочие отношения. Филиал. Ответственность». Но губы уже на её губах, и это, чёрт побери, лучше, чем всё, что было в моём расписании за последний год.
Поцелуй не аккуратный. Горячий, живой, чуть резкий. Она сначала замирает, а потом… отвечает.
Пальцы сами скользят к затылку, придерживают. Она чуть сжимает мою рубашку на груди, буквально двумя пальцами, но мне этого достаточно, чтобы понять: мы оба здесь. Не один я «слетел с катушек».
Уже не слышу ничего, что творится вокруг, есть только её губы, вкус шампанского, которого она не пила, но который по пути каким-то образом оказался здесь, сладковатая пьянящая нотка, её дыхание, которое сбивается, и моё, которое пропадает.
Я не мальчик, чтобы терять голову из-за первого встречного поцелуя, но сейчас голову сносит основательно.
И именно поэтому, наверное, вселенная решает напомнить, что я не просто мужик, а ещё и человек, который подписывал себе внутренний договор «никаких отношений на работе». И договор сегодня горит.
Она первой отстраняется. Резко. Словно сама себя за шкирку оттаскивает.
— Стоп, — шепчет. Голос охрипший. — Нет. Нет-нет. Это…
Закрывает глаза, мотает головой, как будто хочет выбросить из неё картинку последних секунд. Высвобождается из моей руки, отступает на полшага, потом ещё.
Я делаю шаг назад сам. Руки в карманы. Зачем - сам не знаю. Наверное, чтобы не тянулись обратно. Да и прикрыть свою реакцию, которая сейчас не совсем уместна.
— Соня… — начинаю, но она уже поднимает ладонь в жесте «хватит».
— Нет, — говорит чётче. — Это ошибка.
Слово бьёт неприятно. Не потому, что я считаю себя безошибочным, а наоборот. Потому что слишком хорошо знаю, как потом эти «ошибки» аукаются месяцами.
— Мы… — она глотает воздух. — Мы на работе. Мы в командировке. Вы мой начальник. Я ваш бухгалтер. Я… не собираюсь повторять чужие истории, где кто-то потом теряет работу, репутацию и всё остальное.
Я слушаю. Это всё, что я могу сейчас сделать правильно не давить, не оправдываться, не говорить «ты сама». Виноват здесь я. Я старший, я выше по структуре, я должен держать голову холодной. А я только что ей её взорвал.
— Соня, — выдавливаю, — я...
— Не надо, — говорит она твёрдо. — Просто… давайте сделаем вид, что этого не было. Как того, — кивает куда-то в сторону зала, — придурка, который лез ко мне. Я не хочу, чтобы всё, что вы сегодня сказали, превратилось в «босс, который полез ко мне в рот после хорошего поступка».
Это больно, потому что, как ни крути, но всё так и есть. Я ненавижу эту мысль, но она реальна.
Она смотрит мне в глаза, и уже не слёзы там, а страх. Не передо мной. Перед собой. Перед тем, что это может всё испортить.
— Это была ошибка, — повторяет тише. — Давайте просто… забудем. Пожалуйста.
И, не дожидаясь ответа, разворачивается и уходит по коридору. Быстро. Каблуки едва слышны на ковролине, но мне кажется, что каждый её шаг звучит эхом в моей голове.
Я остаюсь, прислоняюсь затылком к стене. Делаю глубокий вдох. Выдох. Считаю до десяти. Не помогает. Внутри всё кипит. На злость это мало похоже. Скорее, на смесь вины, желания и привычного «ты опять всё усложнил».
«Зачем я это сделал?» — первая мысль.
«Да потому что хотел» — честный ответ.
«А должен был?» — очевидно, нет.
Дисциплина та штука, которой я гордился всю жизнь. Я выстраивал по кирпичу: режим, правила, личные границы, профессиональная этика. И сейчас за каких-то десять секунд я сам ногой выбил кирпич из фундамента. Потому что маленькая бухгалтер с пончиками и глазами «я не буду это терпеть» подрезала мне всё.
Я злой. На себя, не на неё. На бывшую, на друга, на всех тех, кто в своё время научил меня, что смешивать личное и рабочее гарантированный путь к катастрофе. И на то, что я всё равно сейчас это сделал.
Телефон вибрирует в кармане. Я достаю, смотрю на экран, ожидая увидеть хоть что-то полезное — сообщение от владельцев, от Артёма, от кого угодно. Там высветилось знакомое имя.
Илья (друг из Москвы):
«Кир, сорян, что в ночь. Твоя бывшая опять всплыла. Писала мне. Хочет с тобой встретиться и кое-что обсудить. Говорит, “это важно”. Позвони, как будешь свободен.»
Я смотрю на экран и тихо матерюсь себе под нос. Отлично. Вишенка на торте.
Бывшая и «важно». Соня, поцелуй, «это ошибка». Я — посередине, как идиот, который думал, что выстроил себе чёткую жизнь без лишних эмоций. И всё в один день.
Телефон вибрирует ещё раз. Новое сообщение от Ильи:
«И да. Она знает, что ты сейчас в Ярославле. Кажется, у неё свои планы.»
Класс. Просто охуенно.
Я гашу экран, засовываю телефон обратно в карман и понимаю, что дисциплина у меня осталась только на бумаге. В реальности всё куда грязнее и сложнее. И, похоже, ближайшее время мне придётся разбираться не только с запуском клуба, но и с тем, что я сам разворошил в себе и в той, которая только что убежала по коридору, назвав наш поцелуй ошибкой.
***
Бывшая прислала адрес кафе в Ярославле и назначила время. Я как раз успевал, был один вечер свободный до перелета в Москву. Кафе было из разряда «деловое, но