«Бери новую должность, Кирилл, и отпусти этот свой нелепый идеал» — примерно так звучала их логика.
Я поднял взгляд.
— Спасибо за предложение, — начал спокойно. — И за оценку моей работы тоже. Но…
Сделал паузу:
— Я не пойду на повышение ценой того, что мы сделали здесь.
Владелец чуть сдвинул брови:
— В смысле?
— В прямом, — ответил. — Для вас это один из филиалов сети. Для меня место, где я наконец перестал жить по чужим сценариям.
Вдох.
— Я уже был тем, кто идёт наверх, не задавая вопросов, — добавил. — Был мужиком, который годами тащит чужие решения, объясняя себе, что «так надо», «так логично», «так выгодно». Я знаю, чем это закончилось.
Совет на экране чуть подался вперёд. Юрист напрягся. Алина смотрела внимательно, без победной улыбки. Пока.
— Поэтому я не буду ни региональным директором, ни кем-то ещё в вашей структуре при условии, что здесь будут работать с “XY” и разводить по углам людей, с которыми мы строили клуб, — ответил я.
Пауза.
— Ты… отказываешься? — медленно переспросил владелец. — От повышения, от новой позиции?
— Я отказываюсь участвовать в схеме, где человек, который уже однажды сделал шоу из моей жизни, становится официальным голосом “Pulse”, — сказал. — И где ваша стратегия разнести по филиалам тех, кто был в центре изменений, чтобы вам было спокойнее.
Сказал это спокойно, без крика.
Юрист поднял ладони:
— Кирилл, давай без резких заявлений. Мы можем оговорить рамки взаимодействия с агентством, снизить риски…
— Я свои рамки уже обозначил, — перебил. — И письменно, и сейчас.
Посмотрел на всех по очереди.
— Поэтому так, если вы утверждаете “XY” — я увольняюсь и не имею дела с клубом. Полностью. Ни как управляющий, ни как тренер, ни как консультант.
В переговорке стало тихо так, что было слышно, как щёлкает что-то в кондиционере.
— Ты понимаешь последствия? — твёрдо спросил представитель совета. — Для себя?
— Понимаю, — кивнул. — Но я лучше начну с нуля и не буду врать себе, чем останусь в красивой должности и буду каждый день делать вид, что всё нормально, пока из-под нас вымывают то, ради чего всё начиналось.
Владелец хотел было что-то сказать, но я поднял руку:
— И у меня есть последний аргумент, — добавил. — Чтобы это не звучало как “детская обидка”.
Я достал из папки две стопки бумаг. Первую положил ближе к юристу:
— Здесь моё письменное письмо-отказ, которое вы уже видели, и где я чётко обозначил позицию по агентству Алины. Я тогда предложил не заходить с ней в проект. Сейчас вы делаете наоборот. Ваше право. А здесь, — подвинул к владельцу, — подписи и фразы клиентов. Наша форма обратной связи после запуска “ЗОЖ без стыда”.
Я говорю “наша”, а сам думаю «Сонина», но вслух не всыплю тут её имя в мясорубку.
— Люди писали, почему они пришли и почему остались, — пояснил.
Юрист пролистнул пару страниц. Совет смотрел серьёзно.
— Я не прошу вас оставлять меня ради этого, — сказал. — Это было бы странно. Я прошу хотя бы помнить, что ваш контракт с “XY” — это не просто про цифры и кейсы. Это ещё и сигнал тем, ради кого всё это начиналось.
Пауза.
— Я не святой и не герой, — честно добавил. — Я накосячил до хрена раз, в том числе с Соней. Но одно я знаю точно: обратно в жизнь, где я каждый день торгуюсь со своей совестью ради должности, я не вернусь ни за какие деньги.
Владелец сжал губы, откинулся на спинку кресла. Несколько секунд молчал, переваривая.
— Нам нужно время, — в итоге произнёс. — Чтобы всё это переварить. И с PR, и с твоим решением.
— Хорошо, — кивнул. — У вас оно есть. Моё решение от этого не изменится.
Я поднялся и вышёл.
Дверь за спиной закрылась мягко. Внутри будто захлопнулся ещё один большой этап жизни.
Коридор встретил тишиной. Я остановился, прислушиваясь к себе. Было странное ощущение свободы. Одно я знал точно: назад я не поверну.
Ни к “идеальному” региональному директору, ни к роли мальчика, который “терпит ради карьеры”.
Ноги сами понесли вниз, в зал. Внизу жизнь шла своим чередом.
Музыка, гантели, кто-то ругался на беговой, кто-то смеялся у зеркал. Клуб жил — пока наверху думали, что с ним делать.
Я шёл мимо тренажёров и вдруг увидел картину, от которой привычно что-то кольнуло в груди.
У стойки ресепа теснились три человека: два админа и Соня. Ноутбук раскрыт, на экране — таблица. Админка №1 морщится и говорит:
— Сонь, да ваш Excel хуже наших клиентов. У тех хотя бы выходной есть.
— Не ной, — Соня опирается ладонями о стойку, наклоняется ближе. — Смотри. Вот тут фильтр, вот тут — сводная. Тебе даже приседать не надо, уже готово.
Админ №2 драматично вздыхает:
— Мы считали, что у нас тяжёлая работа: слушать, как тёти жалуются на вес и мужей. Но после этого я считаю, что тебе недоплачивают.
— На меня хотя бы люди на меня не орут, когда формулу забуду, — парирует Соня.
Она поднимает голову, замечает меня. Наши взгляды сталкиваются.
Я подхожу ближе.
— У кого работа сложнее? — спрашиваю, кивая на ноут.
— У того, кто сегодня разговаривал с владельцем, — мгновенно отвечает Соня. — Мы тут так, кружок любителей таблиц.
Я усмехаюсь.
— Наверху пока… думают, — честно говорю. — Решения нет.
Она смотрит внимательно. Глубоко, до самого нутра.
И я вдруг отчётливо понимаю: даже если они завтра скажут «спасибо, вы нам не подходите», даже если весь этот «Pulse» с меморандумами, кодексами, PR накроется сверху чьей-то “оптимизацией”, я уже не вернусь в тот вариант себя, который был до этого клуба.
Если меня выкинут — я всё равно буду строить что-то своё. Не знаю ещё где, как и на какие деньги. Но я это сделаю.
Хотелось бы вместе с Соней, если она не скажет мне «иди нафиг со своими идеалами», когда я останусь некоторое время безработным и перестану быть её начальником.
Карьера, про которую мне всю жизнь рассказывали как про «идеал», в этот момент окончательно потеряла статус единственной цели в жизни.
Осталась только та простая мысль, которую я сам же написал