— Ну, — я сделала глоток чая, — придётся явиться и убедиться, что ты реально уходишь, а не это всё розыгрыш.
— Понимаю, — кивнул он. — Должно быть документальное подтверждение.
Он смотрел на меня чуть пристальнее, чем надо было для обычного утреннего диалога.
— Как ты? — спросил вдруг.
— Я? — пожала плечами. — Я бухгалтер. Переживу и это, и следующую налоговую.
В голове, между тем, крутилась мерзкая мысль:
Он на прощальной речи вообще про меня скажет? Или уйдёт как все с общим “спасибо за команду”, а я так и останусь где-то в подвале с папками?
— Ну, удачи тебе с прощальным монологом, — сказала я. — Постараюсь не заснуть.
— Постарайся, — усмехнулся он. — А то будет обидно, я тут драму финальную выстраивал, а ты в это время в уме формулы считаешь.
— Ну так сделай её интересной, — парировала я и ушла.
***
В малом зале было ощущение выпускного.
Народу набилось полный комплект: тренеры, админы, техники, часть бухгалтерии, HR, врач, который всегда ходил с видом, что его тут нет.
Новый управляющий маячил в стороне высокий, в светлой рубашке.
Алина стояла у стены, облокотившись на подоконник, с планшетом в руках. Красивая, собранная, как человек, у которого всё под контролем. Ну-ну.
Я устроилась где-то в середине, вторая линия: и видно, и, если что, можно спрятаться за спины.
Кирилл вышел вперёд, как обычно на общих собраниях: без микрофона, без папок, просто опёрся на стойку.
— Ну что, — сказал. — Официальную часть вы уже прочитали в чате, «благодарим за вклад, желаем успехов» и вот это всё.
Смех по залу.
— Это неофициальная, — продолжил он.
Он говорил просто, но каждое слово попадало.
— Вы сделали эту махину живой, — сказал он. — Не я один, не меморандум, не какие-то статьи. Вы ржали, вы спорили, вы ругались, вы приходили сюда, даже когда вам было хуже, чем на утро после корпоратива.
Кто-то хмыкнул, кто-то зааплодировал.
— Отдельно, — продолжил он, — я хочу сказать спасибо тем, к кому приходят ругаться в последнюю очередь, а вспоминать в первую, когда что-то идёт не так. Бухгалтерия.
Взгляд нескольких десятков людей разом повернулся в мою сторону. Я сделала вид, что разглядываю свои кроссовки.
— Благодаря им мы не сели в тюрьму после налоговой, — ухмыльнулся он. — И один человек вытаскивал нас из такой ямы, из которой я бы сам не вылез.
Опять только намёком, Кирилл? Ну ладно. Это уже больше, чем ничего.
— Я ухожу не потому, что устал, — закончил он. — И не потому, что хочу валяться на Бали с кокосом. Я ухожу, потому что где-то заканчивается моя способность мириться с чужими решениями. И я рад, что вещи, в которые я сам поверил, останутся здесь и без меня.
Он оглядел зал и добавил уже мягче:
— Спасибо вам за то, что были со мной во всех моих лучших и худших версиях. И да, я был мудаком. Часто. Но это не отменяет того, что вы — крутые.
Аплодисменты были громкие. Кто-то свистел, кто-то смахивал слезу. Тренеры подходили пожать руку, админы — сфоткаться.
Я стояла и хлопала, чувствуя, как ком где-то под горлом растёт.
Алина не хлопала. Она стояла, слушала, и в глазах у неё читалось ровно одно: «Окей. Шоу закончено. Начинается мой акт».
Я сбежала из зала, пока меня не накрыло. Потому что, если бы я осталась, было ощущение, что подойду и скажу при всех: «А меня что, в списке “спасибо” забыли?»
***
Кирилл
Когда за мной закрылась дверь зала, я почувствовал сначала тишину, а уже потом — облегчение.
Всё. Выступление отыграно. Официальная прощалка состоялась.
Меня поздравили, пожали руку, сказали «жаль, что так», «мы будем скучать» — весь этот ритуал.
Но внутри вместо «жалко уходить» было другое: “Сделано. Теперь главное не слиться на самом важном шаге”.
Я поднялся к себе в кабинет.
На столе лежал букет, я вчера забрал его по дороге домой из цветочного. Смешанный: белые и лиловые, ветки зелени, немного полевых, чуть хаотичная композиция.
Понтовые ровные розы мне показались не про Соню. Я взял букет в руки, прокрутил.
Сердце в этот момент колотилось не от ухода. От того, что я собирался сделать дальше.
Если сейчас промолчу, это будет уже не защита, а трусость, — честно сказал я себе.
Да, все увидят. Да, это вылезет в чаты, кто-то снимет на видео. Да, Алина, скорее всего, скормит это миру как “ещё одну драму уже бывшего руководителя”.
Но, блядь, хотя бы в Сониных глазах всё будет честно и до конца. Без этого вашего «мы просто работали».
Я посмотрел на своё отражение в стекле шкафчика. Не управляющий сети. Мужик тридцати с лишним, который наконец-то решил перестать жить между строк.
— Пошли, — сказал я себе вслух. — Хватит уже быть железобетоном.
И вышел из кабинета в бухгалтерию.
***
Соня
Я, как ни в чём не бывало, объясняла девочкам VLOOKUP.
— Смотрите, — тыкала в экран, — вот тут задаём диапазон, вот тут значение, которое ищем, и если вы перестанете бояться этой функции, ваша жизнь немножко улучшится.
— Моё сердце не готово к такому счастью, — простонала Таня.
— Твоё сердце не готово к налоговой, — отрезала я. — Таблички меньшее зло.
Дверь открылась.
— О-о-о… — выдохнула кто-то слева.
Я подняла голову.
В дверях стоял Кирилл. С букетом. Большим, живым, хрен его знает сколько там видов цветов сразу.
Так, — спокойно сказала я себе. — Только не цирк. Только не корпоративный стендап.
— Можно минуту… у всей бухгалтерии? — спросил он. — Обещаю, отчётность не трогаю.
На слове «отчётность» девочки дружно отлипли от мониторов. Кто-то из соседнего отдела уже высунулся в дверной проём.
Я застыла, как зверёк в свете фар.
Он зашёл, прошёл между столов и поставил букет на мой. Букет пах чем-то травяным и сладким. Я автоматически отодвинула клавиатуру.
— Сегодня мой последний рабочий день, — начал он, обращаясь к комнате, не только ко мне. — И я хочу закончить его не только как человек, который вечно требовал отчёты вовремя, но и как человек, который кое-кому тут очень должен.
— Денег? — не выдержала Таня.
— Нервных клеток, — парировал он. — Но это