– Садитесь, ребята, – сказал Виктор Васильевич. – У меня к вам серьёзный разговор. Дайте-ка мне ваши дневники.
Мы достали из ранцев дневники и подали директору.
Просмотрев их, он отложил дневники в сторону, вздохнул и сказал:
– Так… Вы двое явно хотите достичь печального рекорда моего тёзки… Грустно, дети мои…
Мы молчали.
– Как вы думаете, почему я вызвал вас всех троих? Не понимаете? Ну, ладно, открою вам секрет, хотя вы сами могли были догадаться… Вы оба знаете, – продолжил Виктор Васильевич, обращаясь непосредственно к Люське и Женьчику, – как Витя учился в четвёртом классе. Был случай, когда он получил в один день пять двоек. Было так, Витя?
– Было, – тихо ответил я. – Но ведь всего один раз.
– Да, потому что ты понял, что стыдно так безответственно относиться к урокам. Виктор, – директор кивнул в мою сторону, – сумел взять себя в руки, простился с ленью и серьёзно взялся за учёбу. Он сумел побороть в себе…
– Ага, как же, – вдруг перебила директора Люська, – поборол бы он, если бы не побывал в Стране невыученных уроков! Вот там ему мозги и вправили!
– Слышать не хочу об этой глупой выдумке! Я знаю, Витя рассказывал вам в классе сказку про какую-то Страну невыученных уроков… У него богатая фантазия, и он, очевидно, хотел не только сам исправиться, но и таких лоботрясов, как вы, припугнуть тем, что попадут в эту Страну, если будут плохо учиться…
– Это неправда, – решительно заявила Люська, – он был там. Так выдумать нельзя!.. И страна эта вовсе не сказка. Даже Зоя Филипповна не говорила, что это сказка!
Виктор Васильевич вынул платок и вытер потный лоб. Помолчав немного, он тихо сказал:
– Вы очень тревожите меня, ребята. – Он опять обратился к Люсе и Женьчику: – Оба вы в трудном положении, ведь вас перевели в пятый класс условно. Честно скажу, мне не хочется возвращать вас в четвёртый класс, отрывать от друзей, с которыми вы проучились с первого дня. И мне кажется, я нашёл выход… И тут, Витя, всё будет зависеть только от тебя…
– От меня? – удивлённо воскликнул я. – А я-то что должен сделать?
– Очень многое. Ты должен помочь им осознать необходимость серьёзного отношения к учёбе… помочь вылезти из этого болота лени… поверить в свои собственные силы… А главное, расскажи им, как тебе удалось преодолеть себя, почему у тебя появился интерес к урокам. Понимаешь меня? Поможешь им?
– Постараюсь, – растерянно сказал я. – Только не знаю, смогу ли. Да и будут ли они меня слушать!
– Если не дураки, то будут, – отрезал директор, – а если не будут, то пусть возвращаются в четвёртый класс. Всё! Желаю всем троим успеха!
Мы молча вышли из кабинета.
– Ребята, – обратился я к Люське и Женьчику, – попробуем! Только, чур, никому ни слова. Обещаете?
– Да! – насупившись, кивнула Люська. – Обещаем!
– Обещаем! – еле слышно повторил Женьчик.
– Катьке не проболтайся! – заметила Люська.
– Не буду, – вздохнул Женьчик. – Она меня за человека не считает.
– Завтра после уроков приходите ко мне, – пригласил я ребят. – Если мы все вместе будем стараться, надеюсь, что-нибудь получится…
Мы разошлись по домам. То есть разошёлся один Женьчик, которого на лавочке у школьной раздевалки ждала бабушка. А мы с Люсей, поскольку жили в одном доме, пошли домой вместе, но по дороге не проронили ни слова. Я думал о том, что впереди нас ждут нелёгкие испытания. А Люся, наверное, думала о том же, о чём думал я, когда нёс в дневнике те злосчастные пять двоек.
Честно скажу, я не представлял себе, как смогу заставить Люську и Женьчика изменить своё отношение к учёбе. Правда, директор их здорово припугнул, но всё же…
Люська всегда была лентяйкой, и уроки за неё делала бабушка, а теперь бабушка уехала к сыну, и Люське ничего не осталось, как самой взяться за ум, если он у неё, конечно, есть.
С Женьчиком было ещё сложней. Как убедить его поверить в свои силы, если сам он в себя не верил? Можно выучить наизусть любую книгу, даже самую умную и сложную, но если не думать самому, надеяться, что решение за тебя примут другие… А Женьчик давно привык рассчитывать на других – на родителей, на бабушку, на Катьку Пятёркину, у которой он постоянно списывал… А теперь и она отвернулась от него. Я её не осуждаю. Женьчику, как когда-то мне, пора было научиться отвечать за свои поступки…
Что же мне делать? Ума не приложу. А ведь обещал Виктору Васильевичу, что постараюсь. Вот беда!
Мама заметила, что я рассеян, плохо ем, и, пристально взглянув на меня, вынула из моего ранца дневник. Посмотрела на отметки и спросила:
– Может, ты устал?
– Нет, сейчас пойду погуляю с Рексом.
Услышав это, Рекс подбежал ко мне с поводком в зубах.
Во дворе я сел на скамейку и спустил его с поводка. Пёс долго носился по двору, потом подбежал ко мне и, заглянув в глаза, дотронулся до моей коленки лапой.
– Рекс, дорогой, – сказал я, обняв его, – если бы ты знал, что я обещал Виктору Васильевичу!..
Рекс наклонил голову и как бы внимательно прислушался.
Мне так хотелось рассказать кому-нибудь о том, что произошло в школе. Но кому? Мама, конечно, заметит, что я помогаю Женьчику и Люське делать уроки, но рассказывать ей о произошедшем было никак нельзя, ведь я же сам просил ребят – никому ни слова.
А вот Рексу можно было рассказать обо всём – и о том, что случилось сегодня на уроках, и про четыре двойки Женьчика и Люси, и про то, какое обещание я дал директору школы…
Рекс выслушал меня внимательно, изредка тихонько поскуливая. Даже два раза лизнул меня в нос и щёку.
Вечером я долго не мог заснуть, вертелся с боку на бок, а потом как-то провалился в сон. Долго ли я спал – не знаю, но разбудил меня чей-то тихий разговор… Нет, значит, прошлой ночью мне не приснилось, что Рекс разговаривает с Кузей. Я замер, прислушиваясь к их беседе.
Рекс поведал Кузе всё то, о чём я рассказал ему во время нашей долгой прогулки. Да ещё как подробно, болтун! Ну прямо слово в слово!
– Вы всё поняли, Кузя? – допытывался Рекс. – Этот самый директор школы хочет, чтобы наш хозяин превратил двух двоечников в хороших учеников. Таких же, как он сам! Бедненький наш дорогой Витя, да разве же он волшебник?! Разве он сможет