Смерть Цин Лин – это сожаление. «Прими их, потому что именно так растут смертные».
Как же ей справиться с горем? Девушка получила новый ответ, совершенно отличный от того, что говорили ей Цзи Минфэн и Мэн Чжэнь.
Чэн Юй не знала, о чем задумалась в этот безумно долгий миг. Она будто снова оказалась в роще перед гробницей Южной Жань.
В ту жестокую ночь все покинули гору, и лишь Чэн Юй осталась сидеть в тени стража. Яркая, но холодная луна да звери, печально кричавшие из леса, – вот и все ее спутники. Ей было холодно и больно. Но на этот раз, когда она крепко обняла себя и зарыдала, кто-то наконец пришел к ней.
Он протянул ей руку, обнял ее и согрел.
Он сказал ей, что во всем этом не только ее вина. Так бывает, в жизни есть сожаления, и она должна научиться их принимать, чтобы повзрослеть.
Обездвиженная бабочка наконец вырвалась из кокона.
Чэн Юй крепко обняла молодого мужчину перед собой. Из ее глаз выкатились две слезы. Она подумала: это будут последние слезы, которые она прольет за Цин Лин и за ту себя, которая не могла встретиться лицом к лицу с прошлым. Ей пора повзрослеть.
Крона огромного Дерева Перерождений раскинулась над ними, словно изумрудное облако. Легкий ветерок шевелил листья-души, и шелест их в ночной тиши, казалось, приветствовал грядущую новую жизнь. А необозримую высь над ними заполонили серебристые сияющие точки, что танцевали в ночи, словно множество светлячков, зажигая бесчисленные огни в необъятной тьме Загробного мира.
Глава 17
Поскольку все смертные после кончины должны попасть в Загробный мир, а пространство в оном ограничено, чтобы вместить непрерывно прибывающие души, время тут шло гораздо медленнее, чем в мирах смертных. В Загробном мире не сменялись день и ночь, только шли большие часы – один за другим. Двенадцать больших часов Загробного мира равнялись времени, за которое в мире наставника государства и остальных можно было выпить чашку чая.
Это означало, что, даже если третий принц и юная княжна проведут здесь десять-пятнадцать дней, они все равно смогут вернуться в угодья Извилистых потоков до первых петухов в мире смертных. Су Цзи вздохнул с облегчением. Ведь если они не вернутся вовремя, а кто-то поднимет шум, что княжна пропала на целую ночь, именно его бросят на растерзание императору.
Бедный невезучий наставник государства.
Большой час назад третий принц спустил маленькую княжну с Террасы Перерождений, и служительницы Загробного мира временно устроили их в одном из дворцов. Чэн Юй заснула, а генерал все это время играл в вэйци сам с собой во дворе.
Наставника государства не удивляла бодрость его высочества – в конце концов, тот был богом. Однако очень даже смертный княжич Цзи, пережив эту полную потрясений ночь, тоже не спешил отдыхать и одиноко стоял в крытом проходе вокруг дома, глядя на дворец, где спала княжна. От его фигуры веяло безысходностью.
Наблюдавший за ним всю ночь наставник государства понимал, почему Цзи Минфэн так подавлен. И впрямь от любви порой только вздыхать и остается. К счастью, сам Су Цзи еще в юности стал даосским монахом.
Когда явилась чиновница в сюаньи, назвавшаяся Пяо Лин, наставник государства как раз очнулся от дремоты.
Чиновница сообщила, что владыка Загробного мира приглашает третьего принца на встречу, и замерла в стороне. Лянь Сун продолжил играть в вэйци и, только закончив, встал. Заметив наставника государства, он небрежно сказал:
– Идем со мной.
В Загробном мире есть две реки: Забвения и Воспоминаний.
Река Забвения находилась в передней части Загробного мира – она заставляла души забывать. Река Воспоминаний же текла в глубине – она возвращала память. Говорят, что, разок глотнув воды из этой реки, душа может вспомнить прошлую жизнь, а испив целую чашу – даже несколько жизней. Проблема состояла в том, что души, прошедшие через Источник Непостижимого и Реку Забвения, становились как чистый лист бумаги и даже не думали о том, чтобы отправиться к Реке Воспоминаний. Поэтому за десятки тысяч лет, кроме владыки Загробного мира и служащих ему бессмертных дев, практически никто не ступал в это место.
Серебристое сияние, заполнявшее Загробный мир, освещало длинную реку.
Река Воспоминаний звалась рекой, однако не имела течения. Ее воды казались застывшими, будто замороженными. Но если сказать, что вода застывшая и мертвая, то почему тогда на ее поверхности пышно цвели кувшинки? В вышине сиял подобный звездному свет, всю реку покрывали пурпурные кувшинки. В изумрудных водах, словно в зеркале, отражались тени цветов. На стыке света и тени стояла шестиугольная беседка из черных кристаллов.
Чиновница в сюаньи остановилась у реки и жестом пригласила уважаемых гостей пройти к беседке. Однако от берега к той не вело никакой дорожки. Наставник государства хотел спросить, как переправиться через реку, когда увидел, что третий принц уже ступил на пурпурные кувшинки в реке и те не прогнулись, уверенно удержав его высочество. Су Цзи последовал за его высочеством, шагая по цветам и размышляя: до чего же одновременно необычайно и чудесно! Он снова осознал, насколько мир смертных отличается от мира богов и насколько смертные отличны от небожителей.
Едва подойдя к беседке, наставник государства услышал легкий кашель, прервавший его мысли. Раздался глуховатый голос:
– Пяо Лин сказала, что третий господин желает получить книгу перерождений владыки людей Абуто.
Услышав имя Абуто, наставник государства с удивлением посмотрел на Лянь Суна.
Третий принц шагнул в беседку.
– Последний раз я видел владыку Гучоу на большом собрании моего отца семь тысяч лет назад.
Его собеседник скупо улыбнулся:
– У третьего господина хорошая память.
Говоривший стоял за письменным столом. Похоже, до их прихода он занимался живописью. Стол также был сделан из черных кристаллов, но более прозрачных. На нем стоял горшок с орхидеей. Бледный мужчина в темных одеждах владыки Загробного мира и с полагающейся ему по статусу заколкой-гуань на голове небрежно бросил кисть в полоскательницу.
– На самом деле я проснулся более пятисот лет назад, но в последние несколько столетий третий господин не посещал большие собрания Небесного владыки, отчего у нас не было возможности встретиться.
Договорив, он снова закашлялся.
В Загробном мире только его повелитель мог подняться