Джени считала, что Кексу следовало бы прогнать ее, но он этого не делал. И она начала немного раздражаться. Маленькое зернышко страха постепенно превращалось в могучее дерево. Она боялась, что Кекс когда‑нибудь сдастся. Может быть, он тайком уже поощряет Нанки, и та попросту похваляется перед ней. Это стали замечать и другие, и от этого Джени становилось еще хуже.
Однажды они работали рядом. Бобы уже закончились, а сахарный тростник еще только начинался. Джени отошла в сторону, чтобы поболтать с другой женщиной, а когда обернулась, Кекса не было. Нанки тоже.
– Где Кекс? – спросила она у Соп-де-Боттома.
Он махнул рукой в сторону тростникового поля и поспешил прочь. Джени даже не задумалась – ею руководили чувства. Она бросилась в заросли тростника и где‑то на пятом ряду увидела, как там обнимаются Кекс и Нанки. Они ее даже не заметили.
– Что здесь происходит? – с холодной яростью спросила она.
Они отпрянулись друг от друга.
– Ничего, – смущенно пробормотал Кекс.
– Я хочу знать, что вы здесь делаете? Почему вы не там, с остальными?
– Она вытащила из моего кармана рабочие квитанции, и я должен был их вернуть, – объяснил Кекс, показывая скомканные бумаги.
Джени хотела схватить Нанки, но та сбежала. И Джени погналась за ней по рядам тростника. Но девчонка не собиралась попадаться ей под руку, и Джени пошла домой. Она не могла больше видеть эти поля и веселых людей. Она шла медленно, опустив голову. Очень скоро появился Кекс. Он хотел поговорить, но Джени не стала его слушать, и они поругались. Джени носилась за ним из комнаты в комнату, чтобы отлупить. Кекс схватил ее за руки, чтобы она не зашла слишком далеко.
– Я видела, как ты с ней заигрывал! – вопила Джени.
– Ничего подобного! – возмущался Кекс.
– Я видела!!!
– Какой бы грубой ни была ложь, в нее всегда кто‑то верит!
Они поссорились.
– Ты сделал мне больно, а теперь еще и врешь! Отпусти мои руки! – кричала Джени.
Но Кекс не отпускал. Они боролись, пока не выпустили весь пар. Они изорвали друг на друге одежду. Он повалил ее на пол и удерживал, пока не расплавил ее сопротивление жаром своего тела. Их тела слились воедино. Кекс целовал Джени, пока она не выгнулась навстречу ему, и они заснули в сладком изнеможении.
На следующее утро Джени насколько могла спокойно спросила:
– Ты правда любишь Нанки?
– Ты с ума сошла! Я никогда ее не любил, и тебе это известно. Я никогда ее не хотел!
«Нет, хотел!» – она не сказала этого, потому что верила. Ей хотелось слышать его отрицание. Она хотела торжествовать над падшей Нанки.
– А что я могла подумать, когда эта мелкая дуреха постоянно крутится вокруг тебя? Она ни на что не годна, кроме как сидеть в углу, возле печки и колоть поленья об голову. А тебе нужна такая, чтобы ты забыл обо всем на свете.
Глава 16
Сезон закончился, и люди разъехались так же, как и появились. Кекс и Джени решили остаться – они хотели провести еще один сезон на болоте. Работы не было. Они собрали несколько бушелей сухих бобов, чтобы продать их фермерам осенью. У Джени появилось время осмотреться и заметить то, чего не замечала прежде.
Джени решила познакомиться с миссис Тернер. В течение сезона она несколько раз видела ее, но никогда не разговаривала. Теперь же можно было ходить в гости друг к другу. Эта женщина была прирожденной кормилицей, прикованной к детской кроватке. Плечи ее немного сутулились. Она, похоже, постоянно думала про свой таз, потому что выпячивала его так, чтобы всегда видеть. Кекс тайком посмеивался над миссис Тернер. Он говорил, что она выглядит так, словно корова лягнула ее в зад. И что она похожа на гладильную доску, на которой развесили одежду. А потом та же корова забрела ей в рот, когда та была еще ребенком, и сделала его широким и плоским – и теперь ее нос почти касается подбородка.
Но сама миссис Тернер была вполне довольна своей фигурой и лицом. Нос у нее был довольно острым, и она этим гордилась. А тонкие губы были, по ее мнению, вообще усладой для глах. Даже плоские ягодицы являлись источником ее гордости. Миссис Тернер казалось, что все это отличает ее от негров. Поэтому‑то она и решила подружиться с Джени. Кожа Джени цвета кофе со сливками и ее роскошные волосы были так хороши, что миссис Тернер была готова простить ей широкую блузу и штаны, как и у остальных работниц. Но она не могла простить Джени ее брака с таким черным, как Кекс. Правда, ей казалось, что это еще можно исправить. У нее же есть брат! Когда Кекс был дома, миссис Тернер у Джени не задерживалась, но если ей удавалось застать ее в одиночестве, она могла торчать у нее часами. Больше всего на свете она не любила негров.
– Миз Вудс, я вечно говорю мужу: «Не понимаю, как такая леди, как миз Вудс, может выносить этих гадких ниггеров у себя дома!»
– Они меня совсем не беспокоят, миз Тернер. Они даже развлекают меня своими разговорами.
– Вы более спокойная женщина, чем я. Когда кто‑то уговорил моего мужа приехать сюда и открыть столовую, я и подумать не могла, сколько тут соберется черных. Знала бы, никогда бы сюда не приехала! Я не привыкла общаться с черными. Мой сын говорит, что они рисуют молнии!
Они часто смеялись вместе, и миссис Тернер говорила:
– У вашего мужа, наверное, было много денег, когда вы поженились?
– Почему вы так решили, миз Тернер?
– А как он сумел заполучить такую, как вы? Вы спокойнее меня. Я бы никогда не вышла замуж за черного! Черных и без того слишком много. Мы должны осветлить нашу расу.
– У моего мужа ничего не было. Но достаточно было с ним поговорить, чтобы влюбиться. Я люблю его.
– Но почему, миз Вудс?! Я не верю! Он вас просто загипнотизировал – вот и все!
– Нет, правда! Я просто не вынесу, если он меня бросит. Не знаю, что тогда буду делать. Если становится скучно, он может из ничего устроить настоящий праздник. Мы и так живем счастливо, и он все время придумывает что‑то такое, от чего мы становимся еще счастливее.
– Вы не такая, как я. Я не виню белых за то, что они не любят