Глава 6: Я продам твою мастерскую
Телефон звонит в половине седьмого утра. Я хватаю трубку спросонья, думая, что это что-то с Савелием.
— Злата Владиславовна? — знакомый мужской голос звучит виновато. — Это Геннадий Петрович Малков, арендодатель вашей студии.
Мозг мгновенно включается на полную мощность. Что-то не так. Очень не так.
— Слушаю вас, — выдавливаю я из себя, садясь на кровати.
— Понимаете, ситуация неловкая получилась... — мямлит он. — Я вынужден расторгнуть договор аренды.
— Что? — голос срывается на визг. — Какого черта? У нас же договор до конца года!
— Дело в том, что... Ваш супруг вчера обратился с предложением о выкупе помещения. Цена... очень привлекательная.
Я чувствую, как по спине ползет холод. Этот сукин сын. Этот мерзавец.
— Какая цена? — шепчу я.
— В два с половиной раза выше рыночной стоимости, — мямлит Малков. — Понимаете, я не могу отказаться от такого предложения. У меня семья, дети...
— А у меня что, нет семьи? — ору я в трубку. — Геннадий Петрович, это же моя студия! Я здесь работаю уже три года!
— Злата Владиславовна, я понимаю... Но юридически я имею право расторгнуть договор с двухмесячным уведомлением. Ваш муж предложил компенсировать возможные потери и мне, и вам, так что у вас есть месяц на поиск нового помещения.
У меня трясутся руки. Весь мир рушится, а этот корыстный придурок говорит о каких-то компенсациях.
— Месяц? — выдавливаю я сквозь зубы. — Найти в этом городе студию за месяц?
— Ваш супруг сказал, что на окраине много свободных помещений по доступной цене...
Я бросаю трубку, не дослушав. Руки трясутся так, что едва могу набрать номер Руслана. Гудки. Много гудков.
— Алло, — его голос спокойный, деловой.
— Ублюдок! — кричу я в трубку. — Как ты мог?!
— И тебе, Злата, доброе утро. О чем речь?
— Не притворяйся! Студия! Ты купил мою студию!
Молчание. Потом его саркастический смешок.
— А, это. Ну да, купил. Отличная инвестиция, кстати. В центре города недвижимость только дорожает. Хотел ещё вчера тебя обрадовать, но у тебя на уме…
— Руслан, это моя жизнь! — перебиваю я. — Моя работа! Ты не можешь вот так просто...
— Могу, — обрывает он меня. — Деньги решают всё, Злата. Ты это знаешь.
— Зачем? — голос дрожит, и я ненавижу себя за эту слабость. — Зачем ты это делаешь?
— Ты начала войну, помнишь? — в его тоне появляется жестокость. — Вызывала всех инспекторов, устраивала публичные истерики, строила из себя мученицу... Теперь получай ответку.
— Но студия... она же не имеет отношения к нашему дому!
— Она имеет отношение к тебе. А ты имеешь отношение ко мне. Пока что. — Пауза. — У тебя есть месяц, чтобы освободить помещение. Поищи что-нибудь подешевле. На объездном шоссе, например, полно пустых складов.
— Склады? — не верю я своим ушам. — Ты хочешь, чтобы я работала в складе?
— Я хочу, чтобы ты поняла: игры закончились, Злата. Это война. Настоящая война. И в войне не бывает пощады.
Он отключает трубку. Я сижу на кровати, держа телефон в руках, и понимаю, что дрожу всем телом. Господи, как же больно. Как может человек, с которым ты прожил двенадцать лет, быть таким жестоким?
Студия... Моя студия. Единственное место в мире, где я чувствую себя по-настоящему живой. Где я создала все свои лучшие работы. Где познала счастье творчества.
Быстро одеваюсь и еду туда. Нужно увидеть всё своими глазами. Понять, что происходит.
Утренний город еще сонный, пробки небольшие. Добираюсь за двадцать минут. Паркуюсь у знакомого старинного здания в историческом центре и поднимаюсь на третий этаж.
Ключи дрожат в моих пальцах. Открываю дверь и вхожу.
Запах. Господи, этот запах льняного масла, красок, растворителя... Он сразу ударяет в нос, и на глаза наворачиваются слезы. Здесь моя душа. Здесь моё сердце.
Мольберты стоят по углам, на них натянутые холсты с недописанными картинами. Полки вдоль стен заставлены баночками с красками, кистями разных размеров, палитрами. У окна стоит мой рабочий стол, заваленный эскизами и набросками. А рядом — старое кожаное кресло, в котором я люблю сидеть, обдумывая новые идеи.
Каждый сантиметр этого пространства пропитан воспоминаниями. Вот здесь я написала портрет Савелия в восемь лет. Там — пейзажи с дачи родителей. А на том мольберте до сих пор стоит картина, которую я начала в прошлом месяце, — абстракция в красно-черных тонах. Теперь понимаю, откуда взялись эти цвета. Предчувствие.
Сажусь на пол прямо посреди комнаты, обхватываю колени руками. Слезы капают на джинсы, и я не пытаюсь их останавливать. Пусть. Имею право.
Как он мог? Как можно быть таким подонком? Ладно, дом — это понятно, совместно нажитое имущество. Ладно, деньги и машины. Но студия — это же моё личное пространство! Мой творческий мир!
Господи, а что теперь делать с учениками? У меня ведь группа готовится к выставке через два месяца. Женщины, которые ходят ко мне уже третий год, стали как родные. А детская группа по субботам? Малыши так радуются каждому занятию...
Достаю телефон, набираю номер Милославы. Она ответит. Она всегда отвечает.
— Златочка? — в трубке знакомый спокойный голос. — Что случилось?
— Мила, он... он купил мою студию, — всхлипываю я. — Руслан купил студию и выгоняет меня.
Молчание. Потом тихое, но очень выразительное:
— Вот мудак.
От этих слов из уст интеллигентной Милославы мне становится чуть легче.
— Что мне делать? — шепчу я. — Это же моя жизнь, Мила. Я без этого места не смогу...
— Сможешь. Обязательно сможешь. — Голос становится тверже. — Слушай меня внимательно. Сейчас ты в студии?
— Да.
— Фотографируй всё. Абсолютно всё — картины, обстановку, материалы. Делай полную опись. Понадобится