Дневная стража с любопытством оглядела процессию. Фауст приосанился, пан Чех с невозмутимым видом кивнул коллегам. Четвёрка миновала ворота, и в лицо им ударил до того хоть как-то сдерживаемый уличной застройкой и крепостными стенами ветер. Дул он с юга, но при этом выхолаживал, казалось, до самых костей. Короткие злые порывы трепали полы плащей, тянули за шарфы и норовили сорвать шляпы.
Чернокнижник продолжал ворчать что-то себе под нос. Стражники шагали молча, покрепче упираясь ногами в землю, когда ветер задувал особенно яростно. Максим бросил взгляд влево, и за купами деревьев разглядел далеко в стороне и ниже свинцово-серые воды Влтавы, катившиеся как-то особенно медленно и тяжело.
К счастью, вскоре отходящая от главной дороги колея свернула вправо, и принялась карабкаться вверх по склону Петршина, петляя между деревьями. Густой подлесок хорошо укрывал от ветра, и здесь можно было разговаривать, не боясь набрать полный рот песка и дорожной пыли.
— Нам нужен источник, над ним будет старый дуб. Где-то поблизости от них должна быть свежая могила, не больше двух-трёх дней. Скорее всего неглубокая — вряд ли у нищего была с собой лопата. Но чем-то он клад всё-таки выкопал: палкой, или руками, не знаю, — Макс остановился, переводя дух, и поглядел по сторонам. По пасмурному небу низко катились тёмно-серые тучи, из-за чего окружающий пейзаж выглядел погружённым в тоскливые сумерки, будто дело происходило где-нибудь в позднем ноябре.
— Надо было стребовать с вашего командора больше, — буркнул Фауст, вполуха прислушивавшийся к разговору. — За работу в отвратительных погодных условиях. Тем более раз речь о кладе.
— Клад не наш, и командор погодой не управляет, — отозвался Иржи.
— Однако ж некромантией не погнушался, когда возникла надобность узнать, куда золотишко унесли, — с ехидцей заметил чернокнижник.
Пан Чех зло сплюнул и мрачно посмотрел на Фауста:
— Ещё одно слово о пане командоре, и я лично обеспечу вам месяц в каземате.
Чернокнижник недобро сощурился, впившись взглядом в старого ординарца. Потом презрительно пожал плечами и молча отвернулся. Четвёрка продолжила путь вверх по склону холма, время от времени проходя мимо маленьких крестьянских домиков с соломенными крышами и разбитыми прямо у порога огородиками. На грядках понуро стояли убитые холодом всходы.
— Осенью нас ждёт голод, — вполголоса заметил Иржи.
— Ещё раньше, — глухо отозвался Фауст, услышавший капрала. — Не забывайте: не родят не только огороды и сады — в лесу тоже шаром покати. Никаких тебе съедобных кореньев, грибов, трав. Голод начнётся самое позднее через месяц, если только император не прикажет доставлять продовольствие из других своих земель.
— Прикажет, — с уверенностью отозвался пан Чех.
— И даже с таким приказом, — не без злорадства отметил чернокнижник, покосившись на одноглазого ветерана, — цены на продукты взлетят до небес. На Скотном рынке месяц тому я на крейцер брал дюжину яиц, а теперь только десяток.
— Думаю, это тот, который мы ищем, — Макс указал на пересекающий дорогу неглубокий ручеёк, шириной не больше метра и глубиной едва ли по щиколотку, который, петляя, струился вниз по склону холма. Резанов огляделся по сторонам, пытаясь прикинуть расстояние до реки и пройденный ими путь от Смиховских ворот. Потом, поразмыслив, кивнул:
— Да, скорее всего, это наш ручей. Поднимемся выше до источника, а там обыщем всё вокруг.
— Теперь ещё и ноги промокнут, — проворчал Фауст, перешагивая через ручеёк и вслед за стражниками углубляясь в лес.
Глава 8
Золото дураков
Метрах в двухстах выше по течению ручей преодолевал небольшую ложбину, словно намётку будущего ухоженного прудика Кинских. Зеркало воды в самой широкой части разливалось едва ли до трёх метров, а над тем местом, где ручеёк впадал в это крохотное озеро, лежал большой плоский камень. Дальше по склону раскинул ветви могучий кряжистый дуб, в котором даже оттуда, где остановилась четвёрка, было прекрасно видно тёмный провал дупла.
— Пришли, — констатировал Иржи.
Войтех и Шустал двинулись вокруг водоёма влево; Максим, махнув Фаусту, зашагал направо. Выяснилось, что хотя само озерцо было крохотным, топкая, напитанная водой почва окружала его широким кольцом, так что сапоги вскоре начали увязать в грязи, и каждый шаг сопровождался чавканьем, словно земля не желала отпускать шагавшего по ней человека.
Чернокнижник, что-то бормотавший себе под нос, не переставая вертеть на среднем пальце левой руки перстень с печаткой, вдруг остановился и махнул рукой вперёд и вправо.
— Там.
Макс всмотрелся в подлесок, но ничего не заметил.
— Говорю же — там! — с раздражением поморщился Фауст и, обогнав капрала-адъютанта, полез прямо в гущу ивняка. — Нашёл! — раздался через мгновение его голос. — Только вам это не понравится, паны стражники…
Трое из ночной вахты, догнав мэтра, сразу поняли, что именно им должно было не понравиться. Из толщи земли на склоне выступал бок массивного валуна, под которым виднелась неглубокая впадина, которая, похоже, и послужила импровизированной могилой. С одного её края зияла тёмная ямка, как раз такая, чтобы поместился небольшой ларец. Сам ларец валялся тут же, с откинутой крышкой — простой металлический короб без каких-либо пометок и украшений.
Но не понравились стражникам не разрытая могила и не пустой ларец, а тело, перекрученное и переломанное, будто его, как мокрое бельё, свернул и выжал досуха великан, да так и забыл развернуть обратно. Труп лежал рядом с могилой, уткнувшись головой в бок валуна, и на камне над землёй темнело огромное пятно крови.
— Что это? — Максим невольно опустил ладонь на эфес своего палаша.
— Это, паны стражники, весьма грубо проведённая некромантия, — тоном университетского