— Ну что ж, тебе будет интересно поразмыслить над этим.
— Твой демон предупредил меня прошлой ночью. По сути, это означало, что ты можешь убить меня, если понадобится.
Какого чёрта? Рейни потребовалось всё мужество, чтобы не обернуться в шоке. Какого хрена демон это сделал? Чтобы разжечь любопытство Мэддокса? Чтобы показать, что он не слабый, надеясь привлечь хищника? В тот момент её демон только фыркнул, не видя необходимости оправдывать свои действия.
Медленно повернувшись, Рейни заметила:
— Любого можно убить. За исключением, может быть, тихоходок. Их ещё называют водяными медведями. Это восьминогие микроживотные, которые могут выжить практически в любых условиях. Радиация, экстремальные температуры, голод, обезвоживание, нехватка воздуха, экстремальные давления. Их можно встретить в самых разных местах — на вулканах, в Антарктиде, в тропических лесах. Некоторые даже пережили полёт в открытый космос.
Один уголок его рта дрогнул.
— Тебе не обязательно рассказывать мне обо всех скелетах в твоём шкафу, Рейни.
— Почему? Потому что ты уважаешь мою личную жизнь? — насмешливо спросила она.
— У меня нет причин не уважать её.
— И всё же ты этого не делаешь. О чем свидетельствует последнее условие. И ты не можешь отрицать, что уже копался в моей жизни и выяснил всё, что можно было.
Не видя причин отрицать это, Мэддокс пожал плечами и медленно направился к ней.
— Мне было любопытно узнать о тебе. Я хотел найти ответ на загадку.
— Какую загадку?
Подойдя к ней, он ответил:
— Почему ты мой анкор. Ещё не было ни одного потомка, чьим анкором не был бы потомок.
Эти губы, которые он хотел укусить, приоткрылись в тихом вздохе.
— Никогда? — спросила она.
— Никогда. Так что открытие, что суккуб — мой анкор, было… неожиданным. Но я пока не нашёл ничего, что объяснило бы этот феномен. — Он уже начал думать, что объяснения нет. Некоторые вещи просто были. — Что касается моего последнего условия… оно не касалось вторжения в твою личную жизнь.
— Но оно её касается.
Правда.
— Мне не нравится, что тебя это беспокоит, но я не собираюсь исправлять то, что сделал.
И он бы солгал, если бы сказал, что сожалеет.
— О, я знаю это. И я не собираюсь просить тебя об этом. Я заключила сделку и не откажусь от неё. Но никогда не наступит время, когда то, что ты сделал, не будет меня беспокоить.
— Даже если знаешь, что я сделал это только потому, что твоя безопасность важна для меня?
— Я не верю, что это было связано только с моей безопасностью. Ведь знание — это сила, верно? Когда у человека есть власть, он может и контролировать, а это как раз в твоём духе. Раскопать обо мне всевозможную информацию, а потом найти способ следить за каждым моим шагом? Это очень много знаний.
Да, это так. И это действительно успокаивало его потребность контролировать ситуацию. Эта же потребность владела его внутренним существом.
— Я уже говорил тебе раньше, что не хочу власти над тобой.
Что, конечно, ложь. Он хотел иметь на неё какое-то влияние. Хотел контролировать ситуацию с анкором, как и чувствовал её демон.
Она бросила на него взгляд, который называл его лжецом.
— Да, это так. Это одна из причин, почему ты хочешь быть тем, к кому я могу обратиться. Тем, на кого я больше всего полагаюсь. Но ты не можешь быть таким для меня, Мэддокс.
Его демон прищурил глаза и подобрался поближе к поверхности. Мэддокс выгнул бровь.
— Не могу? — уточнил он, и это прозвучало угрожающе даже для него самого.
— У тебя уже есть лучшее из обоих миров. Довольствуйся этим. Не стремись к большему. Ты этого не получишь. Я никогда не почувствую, что могу полностью положиться на того, кто сосредоточен только на своих желаниях. Ты делаешь то, что случайно помогает мне или приносит пользу, но ты делаешь это не для меня. Ты делаешь это, потому что хочешь; потому что не желаешь, чтобы другие ущемляли твои права. Как ребёнок, который оставит себе понравившуюся игрушку, а не отдаст тому, кто хочет её, потому что он просто не хочет отдавать.
Мэддокс стиснул зубы. Многое из того, что он услышал, ему не понравилось.
— Я не думаю о тебе как об игрушке.
— Ты вообще не думаешь обо мне, — сказала она с некоторой… грустью, но в тоже время покорностью. — Всё, что ты делаешь, касается только тебя. И я не осуждаю тебя за это. Ты такой, какой есть, и я думаю, что во многом это происходит от того, что ты такой, какой есть. Но это не меняет ситуацию. — Она вздохнула. — Я думаю, это хорошо, что мы официально не являемся анкорами. Это никогда не было бы равными отношениями, не так ли? Ты не до конца уважаешь меня.
Ладно, теперь он начал злиться.
— Есть связь или нет, ты официально мой анкор, — твёрдо заявил он, не оставляя места для споров. Его демон не мог не согласиться. — Я понятия не имею, почему ты думаешь, что я не считаю тебя равной себе, но это неправда.
— Нет?
— Нет. — Он постучал по её виску. — Та психическая метка, которую я поместил сюда и которая так тебя беспокоит… Я мог бы в любой момент поместить её, а потом стереть память о том, что сделал, — ты бы никогда не узнала об этом. Я мог бы так же легко внедрить в твой разум внушение, которое заставило бы приходить ко мне, когда я позову. Что-то вроде психического звонка. Я бы позвонил, ты бы пришла… и поверила бы, что делаешь это потому, что хочешь. Ты поверишь, что решение было твоим и только твоим.
Краска отхлынула от её лица. Рейни уставилась на Мэддокса, приоткрыв рот. Его не удивило беспокойство, промелькнувшее в её глазах. До этого момента она не подозревала, насколько психически уязвима для него. Большинство не верило. Потому что, несмотря на слухи о том, на что он способен, люди были склонны верить, что слухи либо преувеличены, либо чистая чушь; что ни один демон не может обладать такой степенью психической силы. Если бы не его архангельская кровь, он, возможно, и не обладал бы.
Она сглотнула.
— Это точно упростило бы тебе жизнь, так почему ты этого не сделал?
Обнаружив, что ему совсем не нравится насторожённость в её взгляде, Мэддокс провёл рукой по её волосам и постарался смягчить голос.
— Может, я и ублюдок, но не стал бы превращать своего анкора в марионетку. Что бы ты ни думала, я не рассматриваю тебя как игрушку. Может, я и сосредоточен на собственных желаниях, но не до такой степени, чтобы твои не имели для меня значения.
По правде говоря, это его удивило. — Он ещё немного вторгся в её личное пространство. — Возможно, тебе это не очень нравится, но ты принадлежишь мне. Я хотел занять место в твоей жизни. Я был настроен добиться этого. Но я также хотел, чтобы ты пришла ко мне и предоставила мне это место по своей собственной воле. Очень быстро стало ясно, что ты не собираешься этого делать. Так что да, я воспользовался тем, что ты отчаянно пыталась спасти Хлою. И не буду извиняться за это, потому что это было бы ложью. Я не жалею, никогда не жалел, даже на мгновение. По-другому ты бы не впустила меня в свою жизнь.
Она снова уставилась на него, нахмурив брови.
— Временами ты меня просто сбиваешь с толку. Ты совершенно не желаешь создавать связь. Но в то же время ты так сильно хочешь, чтобы я была рядом, что готов пойти на любые уступки, если это поможет тебе добиться желаемого. Я думала, ты попался в ловушку суккубов. Но теперь…
— А теперь? — спросил он, проводя кончиками пальцев по её шее, и опускаясь к бешено бьющемуся пульсу, от искушения у него потекли слюнки.
— Теперь я вижу, что ты слишком силен, чтобы попасть в ловушку. Или даже поддаться очарованию, которое источают сексуальные демоны.
— И это тебя нервирует, — почувствовал он. — Возможно, не только мне нравится контроль.
Она нахмурилась ещё сильнее.
— Я не хочу контролировать людей.
— Но у тебя всегда была уверенность в том, что если ты захочешь заманить кого-то в ловушку, сможешь, — заметил он. — Ты можешь сделать их уязвимыми для себя. Это давало тебе преимущество. Со мной у тебя этого нет, и тебе это не нравится.