С четырех сторон
От составителя
Если сложить вместе население всей Африки и всей Латинской Америки, то сумма будет приблизительно равна числу людей, живущих в Индии. Эта огромная — 750 млн., — этнически разнородная масса, говорящая больше чем на сотне языков, исповедующая десятка два религий, тем не менее всегда составляла единое целое — Индию.
Основа этого «единства в многообразии» — индийская культура, прекрасную характеристику которой дала Капила Ватсайян, известный историк искусства:
«Когда бы и каким бы образом ни сформировалась индийская культурная традиция, совершенно очевидно, что только она может удерживать вместе почти невообразимое множество народов, языков, религий, философских систем, социальных структур, художественных форм. Многообразие Индии существует в единстве, как существуют планеты и звезды в единой галактике — каждая движется по собственной орбите и у каждой есть свои отличия…»
Так и индийская литература — при всем своем многоязычии, стилевом и тематическом разнообразии — живет единым социальным и духовным опытом.
Четыре повести, составляющие этот сборник, должны дать читателю представление о четырех сторонах света — индийского, конечно. Кришна Собти пишет на хинди — это север Индии; Шрикришна Аланахалли — родом с юга и представляет литературу каннада; Гопинатх Моханти — патриарх литературы ория — живет на востоке страны, а маратхский писатель Вьянкатеш Мадгулькар — на ее западе. Но, естественно, дело не в географии — этот принцип отбора условен, как, впрочем, и всякий иной, — хотелось бы, чтобы через повести талантливых индийских писателей читатель ощутил всю громадность, сложность и противоречивость проблем, стоящих перед современной Индией.
А в Индии, о чем бы там ни писали и ни размышляли, все в конечном счете сходится к одной центральной точке, в которой индийская традиция, та самая, что сорок веков скрепляет страну, пересекается с современностью, стремительно вторгающейся в жизнь.
Современная индийская литература в своих лучших образцах рисует портрет души человека, которого История поместила в эпицентр землетрясения, вызванного вулканическим извержением перемен.
Традиция и современность сталкиваются, противоборствуют, переплетаются, видоизменяя друг друга в сознании и в быту каждого, кто живет в Индии. Тысячелетние установления, которым неукоснительно следовали деды и прадеды, вдруг обнаруживают свою несостоятельность в новых условиях; новое с такой скоростью распространяется вширь, что не успевает по-настоящему проникнуть вглубь, создавая ситуации неимоверной напряженности.
Медленно отступает общинное сознание с обязательным для него нерассуждающим подчинением авторитетам, освобождая место критическому мышлению с лично осознаваемой ответственностью за поступки.
Медленно сдает позиции кастовая система — общество всеобщего неравенства, освященного догматами индуизма, отличается поразительной прочностью, которую невозможно поколебать законодательными мерами, можно только изжить в результате социальной и экономической перестройки.
Кастовая система похожа на сеть, обособленные ячейки которой не могут существовать по отдельности; стоит порваться одной — и вся сеть расползется. Сеть соединяет, разделяя, приговаривая миллионы люден к вечной грязной работе, которая представителей высших каст, особенно брахманов, могла бы осквернить. Оскверняет любое соприкосновение с этими людьми, они — неприкасаемые.
Ганди заявлял:
«Я скорее предпочел бы, чтобы исчез индуизм, чем осталась жить неприкасаемость».
30 января 1948 года — всего через несколько месяцев после того, как Индия освободилась от колониального ига, — Махатма Ганди пал от руки религиозного фанатика-индуса. Ганди заплатил жизнью за страстную проповедь мира и сотрудничества между всеми религиозными общинами Индии, за то, что делил кров и пищу и с мусульманами, и с индусами низших каст, и с неприкасаемыми.
Официальным бюллетенем о трагической гибели Ганди, человека, сделавшего ненасилие своей политической доктриной, открывается повесть Мадгулькара «Огненные вихри». Убийца — брахман из Махараштры Натхурам Винаяк Годсе.
И по всей Махараштре начинают пылать брахманские дома — кровь за кровь! Кастовое сознание не приемлет индивидуальной ответственности: за убийство Ганди должна понести кару вся община.
У Мадгулькара нет описаний насилия, поджогов, грабежей — ему нужно обратить внимание читателя на другое, на то, что он считает самым страшным последствием бесчинств: на непоправимый ущерб, нанесенный душам людей. Опалив людские души, массовое безумие остается тлеть в них, готовое по любому поводу вспыхнуть снова.
В прочном, устоявшемся деревенском быту, где все всех знают, где из поколения в поколение вместе живут и вместе работают, где дорожат добрососедством, — что может внезапно заставить всех этих людей ожесточиться друг против друга?
Ведя повествование от лица молодого брахмана Шанкара, пробирающегося с друзьями во время начавшихся беспорядков из Пуны домой окольными тропками мимо разоренных деревень, Мадгулькар через его восприятие событий с особой убедительностью передает атмосферу всеобщей подозрительности, недоверия, жестокости, показывает ужасающую бессмысленность происходящего.
Люди смотрят друг на друга новыми, перепуганными глазами, соседи неожиданно проявляют желание поживиться чужим добром, брахманским добром, на которое никто никогда не смел посягать. И тут же, под шумок, брахман Дхондопант скупает по дешевке разрушенные дома других брахманов…
Колесико за колесиком обнажает писатель убийственный механизм погрома. Расползаются дикие слухи, толкающие людей на дикие поступки.
«Огненные вихри» — это более чем просто повествование об одной из скорбных страниц недавнего прошлого Индии; Мадгулькар касается в ней проблемы религиозной розни, отнюдь не утратившей сегодня своего грозного потенциала.
31 октября 1984 г., обливаясь кровью, упала на землю Индира Ганди, изрешеченная пулями фанатиков-сикхов.
В Индиру Ганди — как три с половиной десятилетия назад в Махатму Ганди — стрелял слепой религиозный фанатизм, но руку вел союз внутренней и внешней политической реакции.
Поэтому и говорил Раджив Ганди, впервые выступая как премьер-министр Индии:
«Нет ничего более важного, чем единство и целостность нашей страны. Индия неделима. Равенство людей всех вер есть основа нашей государственности. Этот принцип подразумевает более, чем просто веротерпимость, он требует активного утверждения гармонии. …Есть только одна Индия, и она принадлежит нам всем».
…«Огненные вихри» — вещь реалистическая, поэтому писатель не может закончить ее описанием наступившего отрезвления, когда мучимые стыдом жители деревни начинают возвращать награбленное, просить прощения друг у друга. У повести есть коротенький эпилог «Через пятнадцать лет», заключительная фраза которого полна щемящей тоски:
«Редко-редко езжу я теперь в нашу деревню. Мои дети считают своей родиной Пуну».
В деревне и посейчас живет три четверти населения Индии, и иной раз кажется, будто деревня и впрямь неподвластна никаким новым веяниям. Вот только большие города, разрастаясь, всасывают в себя деревенских жителей, приучают их жить по-городскому, а так деревня, особенно глазами горожан-интеллектуалов, выглядит пасторалью, тихой заводью вневременной традиции.
И в течение долгого времени страницы индийской прозы тоже полнились деревенской буколикой. Однако в