Лесная жена
Марина Богданович
Глава 1.
Пустыня учит о воде так,
как не научит океан.
(африканская пословица)
Ита
Гладкий камень, который вложили мне в руку, светится так ярко, что приходится смотреть в сторону.
- Просто чудесно! Очень хорошо! - С широкой улыбкой говорит распорядитель проверочного ритуала, забирая из моих рук артефакт, определяющий способность переносить губительную энергетику Авалорского леса. Он кивает крепким стражам, двое из которых и без кивка уже подошли ко мне вплотную, чтобы не вздумала бежать.
Куда уж мне бежать? Тут бы в обморок не хлопнуться. Слабость опять накатила, что неудивительно: путь в проверочный центр из нашего селения занял полдня. И пусть почти все это время я провела в отцовской телеге, но тряска в дороге, а потом ожидание в очереди среди таких же девушек, достигших совершеннолетия в этот месяц, дают о себе знать.
С каждым годом мое здоровье становится все слабее. Если раньше я без проблем могла хотя бы приготовить обед для семьи да подмести пол в доме, то теперь и такая незамысловатая работа дается неимоверными усилиями, после которых мое единтсвенное занятие — это лежать на лавке у печи.
Чтобы не быть совсем уж нахлебницей, я иногда вяжу, когда есть заказы от соседей. Зарабатывать таким занятием удается немного, жалкие монетки, которых не хватает покрыть месяц даже моего скудного питания.
Видя мою бесполезность, младшие сестры смотрят на меня с укором, брат — свысока, отец вообще в мою сторону предпочитает не смотреть, чтобы лишний раз не расстраиваться. И только в маминых глазах — всегда неизменная жалость.
- Наверное, так всем будет лучше. Родители, наконец, получат щедрую компенсацию за все хлопоты, которые они перенесли из-за меня, а где страдать: здесь или в Авалорском лесу — мне без разницы. Ведь надежды на долгую и полноценную жизнь у меня и так нет, а валяться на печи и чувствовать себя бесполезной обузой — радости мало, - думаю я, пошатываясь и невольно опираясь на руку одного из стражей.
- У нее совсем слабое здоровье, - протискивается ко мне через толпу отец и подхватывает меня под локоть. Он серьезен и немногословен, как всегда, а еще он избегает смотреть мне в глаза.
- Что со здоровьем? - Спрашивает один из стражей.
- Мы не знаем. Лекари лишь разводят руками, но дочь с каждым прожитым годом слабеет на глазах, в последний год дело нередко доходило до обмороков. Вы уверены, что хотите ее забрать?
- Вы знаете закон, - сурово отвечает ему стражник, - все, на кого реагирует проверочный артефакт, должны быть переданы авалорским представителям, а дальше — не наша забота. Если они откажутся платить за вашу больную дочь, тогда она сможет вернуться обратно. А вы должны будете вернуть вознаграждение за нее, так что не тратьте пока монеты.
С этими словами начальник стражей протянул отцу мешочек с вознаграждением. Отец взял его, как бы нехотя и все еще не глядя в мою сторону, продолжил вести меня под руку к крытой телеге стражей.
Никто в моей семье не предполагал, что я стану «Лесной женой», но по установленному правилу, мама собрала на всякий случай мне еды в дорогу и покрывало. Все это отец нес в холщовом мешке за спиной.
- Бывай, Ита, - наконец, обратился он ко мне, протягивая мне мешок и несильно сжимая мое плечо. - Береги себя в пути, даст Пресветлая, может, и вернешься обратно к нам.
- Благодарю вас за все, отец, и прошу, передайте матушке, сестрам и брату, что я их очень люблю, - отвечаю кратко и отворачиваюсь к телеге стражей, чтобы не показать отцу слез, что застилают глаза.
Отец обнимает меня за плечи со спины и не дает залезть в повозку.
- Прости меня, дочка, что не смог тебе ничем помочь и не могу помочь сейчас. Пусть Пресветлая смилостивится над тобой и дарует тебе лучшую жизнь, - говорит отец тихом голосом, а потом его натруженные руки подхватывают меня за талию и садят в телегу.
Слезы все же бегут из глаз, когда я вижу отцовскую спину, быстро удаляющуюся от меня. Ну а дальше спасительный обморок принял меня в свои объятия.
- Очнись, девица, - чьи-то руки несильно трясут меня за плечи.
Открываю веки, перед глазами все плывет.
- Не трясите, а то еще тошнить начнет, - еле двигая онемевшими губами, шепчу я, - мне просто нужно полежать и все пройдет.
- Может и не врал твой отец, - узнаю голос стражника, который давал моему родителю кошель с монетами, - у нас тут каких только трюков не устраивают, чтоб к авалорцам не ехать, да только все безуспешно, так что ты это, если все же претворяешься — переставай. Судьба значит у тебя такая — служить гарантом мирной жизни нашей Империи. Мы все призваны служить — каждый на своем месте. Имей силы принять свою долю достойно, девочка.
Несмотря на слабость, в груди поселилось пекучее чувство возмущения. Знал бы он, что я и так с малолетсва учусь принимать свою долю достойно!
- Хорошо поучать других, когда самим не нужно ехать к страшным лесовикам.
- Я гляжу, силы к кому-то вернулись, раз старшим дерзишь, - ответили мне беззлобно. - Ты, девочка, бабьих сплетен, видать, наслушалась. Авалорцы — крепкие воины и разумные в общении мужи, а вовсе не страшные лесовики.
- Если это так, почему никто из девиц не передал весточки своим родителям о тамошней жизни за все столетия, что они забирают наших дев?
Страж молчал. Ну а что тут ответишь? Это и правда было так.
Авалорцы жили в лесу или за лесом, который очерчивал северную границу нашей Империи. Да только лес тот был гиблый. Обычные жители, если входили в него, теряли сознание и в скорости погибали. А еще из леса на наши земли частенько выбегали такие твари, что и животными их не назовешь, и истребляли целые имперские поселения, которые располагались у границ.
Потому наши люди в лес не совались и у границ неохотно селились. А вот авалорцы часто на наши земли захаживали. Суровые северные мужи привозили диковинные шкуры и меха, редчайшие драгоценные кристаллы и чудодейственные лечебные травы.
Давным давно их правитель заключил сделку с нашим тогдашним Императором: они не допускают к