Ирина Манаева
Измена. Плата по счетам
Глава 1
Наверное, это было вопросом времени, но я не была к такому готова. Сестра на коленях моего мужа в нашей гостиной.
— Спасибо, что утешаешь Руслана, Уля. Но я ещё жива!
Чёрта с два говорю правду. Если до этого момента моё тело решило меня предать, отказывая подчиняться, то теперь муж, сестра и лёгкие, принимающиеся нещадно гореть в груди. Нет, конечно, дело не в них, а в панике, что накатывает сейчас.
Сестра сползает с чужих коленей и отводит взгляд, вытирая губы после поцелуя. Руслан встаёт и смотрит с неприязнью в мои глаза, будто это я виновата во всём, а не те, кто только что облизывали друг друга в нашем доме.
— Я живой, Инга, и не собираюсь себя хоронить рядом с калекой!
Палец дёргается, запуская механизм движения «кареты», как её часто называл в шутку муж. Тот, кто сейчас втаптывает меня в грязь с высоты своего стояния, пока я сижу в чёртовой инвалидной коляске, куда именно ОН усадил меня.
— Задавить меня пытаешься? — смеётся прямо в лицо, и со стороны кажется, что это реально мои потуги хоть как-то выместить на них злость. Ведь подойти и влепить звонкую оплеуху я не в силах. Даже чтобы плюнуть ему в морду требуется попросить его наклониться, ведь подняться я просто не могу.
Убираю руку от кнопки. Боль и обида сдавливают внутренности, отчаянье и беспомощность раздирают душу на тонкие миллионы лоскутов. И хочется неистово кричать, рычать, крушить и бить. И сколько раз я вымещала злобу на ни в чём неповинных тарелках, что у меня уже и сервизов не осталось. Орала, что есть мочи, в лесу, куда меня возила подруга, потому что невыносимо держать это всё в себе. Невыносимо осознавать, что моя жизнь теперь другая. И негласным продолжением тела являются четыре колеса.
Я — Инга Ростовцева. Владелица сети фитнес-центров «Potes», что с латыни переводится, как «Ты можешь». Ты, мать его, сможешь!
Хочется реветь от насмешки судьбы, словно она решила испытать и меня. Ну что, Инга, ты же говорила, что каждому по силам. Давай, докажи. Или кишка тонка?!
Я столько лет мотивировала людей к победе, была тренером и почти жила в зале, понимая, что от этого кайфую. А теперь…
— А что ты хотела? — не унимается Руслан. — Чтобы я похоронил себя с тобой? Твои жалкие потуги меня удовлетворить просто смешны!
Быстро моргаю, чтобы отправить слёзы обратно внутрь. Он только что пробил самое дно.
Слова способны ранить хуже ножа, вбивать колья в сердце, голову. И такие, что проще зашить рану на хирургическом столе, чем избавиться от душевной боли.
— Руслан! — пытается его остановить Уля. Видела я в одном месте таких защитников.
— Пусть продолжает, раз Остапа понесло, — гордо поднимаю голову, смотря на него с уверенностью и спокойствием, хотя внутри море вышло из берегов и ломает город, который мы строили почти тридцать лет. С его уютными скверами, где я была намерена гулять со своим мужем в старости. С тем, кого считала родным человеком, и кто теперь смачно плевал прямиком мне в душу.
— Она должна понимать! — защищается Руслан. — Я мужчина, и мне нужна женщина, а не сломанная вещь! Да, Инга, у меня отменно стоит, — делится с нами обеими информацией. — И нет фетиша на больных.
Неважно, в какой момент он сказал это. Когда был зол или спокоен. Главное, что фразы давно сидели в его голове…
Я простила его, когда он требовал сделать аборт. Уходил, но возвращался, а я обещала нам обоим, что это лишь временные трудности.
Я простила его, когда он заложил нашу квартиру и прогорел, ожидая, что акции какой-то неизвестной фирмы взлетят до небес.
Я простила его, когда, очнувшись после операции, услышала:
— Инга, вы должны быть сильной. Вы не сможете ходить.
А теперь говорю.
— Пошли вон отсюда. ОБА!
Глава 2
Уля дёргается первой, но следом звучит голос Руслана.
— Сидеть!
Команда для шл. хи, и она выполняет её беспрекословно. Ей не привыкать после Кадира, с которым сестра прожила в Турции восемь лет. Бежала так, что расплатилась за свои грехи ребёнком, и теперь Джан, мой племянник, которого я видела только по фотографиям, остался с отцом, а Ульяна приехала зализывать раны и строить новую жизнь. Кажется, она решила далеко не ходить, а сделать это в моём доме.
— По закону дом общий, Инга, — начинает качать права дорогой муж.
— По закону ты должен сидеть за решёткой, Русланчик, — нарочно вставляю в его имя суффикс, зная, как это его неимоверно бесит. — И этого не произошло по одной простой причине.
Желваки дёргаются на его лице. Каждый из нас прекрасно понимает, о чём я. Только мне известно, как неимоверно злилась на то, что села на пассажирское сиденье в тот день, а не позади, и на то, что поздно заметила, как Руслан вылетел на встречку.
Муж спешил на какую-то встречу, а словно торопился отправить меня на тот свет. У него царапины и сотрясение, у меня перебитый позвоночник.
— Ты мне угрожаешь? — пытается сохранять хладнокровие, но мне видно, как бегают его глаза.
— Похоже? — пожимаю плечами. — Просто напоминаю, кто мне подарил эту «карету», — говорю зло.
Я пыталась его простить. И даже ходила к психологу.
Тут впору рассмеяться. Ходила. Ездила! Теперь я и прогулки не тождество, мы антонимы.
А Руслан был внимательным, старался помочь, всячески поддерживал. Теперь я понимаю, что это неискренне, и по факту он просто спасал свою шкуру, которая обязательно бы оказалась в тюрьме, пожелай я этого.
Как слепо мы верим волкам в овечьих шкурах.
— Давай будем взрослыми людьми и просто разойдёмся без крика и истерик, — выходит Руслан на новый уровень общения, почувствовав, что запахло жареным.
— И даже не будем обсуждать наш интим при твоей любовнице?
— Я пойду, — решает ретироваться Ульяна, как только снова вспоминают про неё, и смотрит на моего мужа, который должен дать отмашку. Кажется, теперь он не так уверен в себе, а потому не приказывает сидеть, а просто молчит.
Ульяна, дитя порока от неизвестно кого, с красивой загорелой кожей, доставшейся от отца, потому что я точно унаследовала бледную материнскую, всё же отлипает от дивана и направляется к выходу.
— Ты в Центр? — интересуюсь, не глядя на неё.
— Нет. У меня