Канира
Новая Переменная
Пролог
Клан Узумаки, будучи потомками Асуры Ооцуцуки, обладал интересным кеккей генкай, долголетием и огромными резервами чакры, которые достались целой плеяде людей. В том числе и мне.
Первый год жизни для меня был полон шока и неверия. Верить в перерождения и реинкарнацию — это одно, испытать все прелести смерти и рождения заново на себе — это уже другое.
За свои пятьдесят с чем-то лет жизни на Земле я успел многое повидать.
Смерть своей жены, свою болезнь, потерю родителей. Я всё это прошёл и пережил. И вот на смертном одре, когда боль по всему телу уже стала привычной, я думал, что всё. Покой и блаженство. Наконец-то.
Я закрыл глаза.
И какого же было моё удивление, когда я снова их открыл. Только вот вместо привычной палаты в последние годы я увидел деревянное нечто, которое окружало меня, как клетка, только с открытым верхом, и огромную комнату, будто очнулся в доме великанов. Переход был мгновенным.
Я видел только деревянный потолок, и глаза были словно в какой-то пелене. Движение сковывали чем-то крепким, а тело было слабым. Будь я младше, я бы впал в панику, зная себя лет в двадцать — я был очень эмоциональным. Но сейчас, пережив больше, я просто впал в прострацию. Мысли текли вяло.
Субъективно, через несколько десятков минут, я услышал шаги, и в поле зрения вошло нечто красное. Глаза нужно было сфокусировать.
И вот я понял, что попал, конкретно так попал. На этом фоне боль в глазах и по всему телу сыграла не последнюю роль в моей потере сознания. Последнее, что я увидел чётко, — это паникующий взгляд молодой красноволосой девушки.
* * *
Взгляд со стороны (месяц после перехода)
Акихика Узумаки, как всегда, проводила время с ребёнком, чья жизнь была уникальна. Бедное дитя вызывало жалость, зная судьбу оружия клана, ей было тошно от того, как с ним обращаются, и как будут обращаться. Постоянные тесты и эксперименты… Учёные клана, конечно, были в шоке, как и Акихика, от пробуждения чакры и кеккей генкай. Такое резкое пробуждение чакры нанесло урон как телу, так и разуму ребёнка. Так решили, когда дитя не проявляло активности и не обращало внимания на людей, перестав плакать, хотя до этого ребёнок был очень любознателен и постоянно плакал. В груди у Акихики сердце обливалось кровью.
Но приказ Главы Клана был ясен, как день. Первые годы она будет растить ребёнка, а потом, в возрасте пяти лет, начнутся тренировки, и его заберут. Конечно, чакра внесла коррективы, но на второй год жизни она думала, что сможет вывести ребёнка на улицу. Пока это дитя было лишь милым черноволосым комочком, таким же, как и все другие. Но уже через несколько лет его жизнь изменится.
В эти трудные времена клану нужна была сила, какой бы ценой она ни была. Акихика лишь сожалела, что ребёнок был сиротой. Возможно, будь сын старейшины жив, его судьба была бы другой.
* * *
Взгляд со стороны (год после перехода)
— Глава, ребёнок в порядке и пребывает в здравии. — В доме, где располагался глава клана Узумаки, раздался старческий голос. В данный момент два седоволосых человека сидели за низким столом, ожидая обед, а лишь две чашки зелёного чая украшали это ожидание. Ашина Узумаки — пожилой мужчина с длинными седыми волосами, пышными усами и небольшой бородой. Обычно он не допускал подчинённых к себе домой, принимая их в своём кабинете, где располагался управленческий аппарат клана. Но тема разговора и собеседник были особые.
Напротив главы клана сидел, поджав ноги, один из старейшин клана — давний друг и оппонент на престол, но это было в прошлом. Седоволосый мужчина имел короткую причёску и чистое лицо без изысков. Его голос был строгим и низким. Он возвышался над Ашиной буквально на голову. Воин клана Узумаки был старым, но не утратившим свою мощь.
— Каков вердикт, Сецуна? — Ашина не любил долгие разговоры с ближайшим кругом и требовал лишь развёрнутые ответы на вопросы. Он пригубил чай и приготовился слушать.
— Ребёнок пробудил свой клановый кеккей генкай. Мои работники не смогли понять, по какой причине в таком возрасте он смог это сделать и какие были катализаторы, но результаты на лицо. Проклятые глаза пробудились и чуть не угробили всю систему чакроканалов. Будучи наполовину Узумаки, его тело исцелилось, но потребовались коррективы медиков, чтобы сделать чакроканалы толще искусственно, так как обычно чакра пробуждается в возрасте трёх-четырёх лет у наших детей. Этот случай пришлось мне лично наблюдать и исследовать. Год понадобился ради всех процедур. Могу сказать точно, что к началу обучения его резерв чакры будет как у детей четырнадцати-пятнадцати лет. Это случилось из-за пробуждения шарингана — он нагружает чакроканалы ребёнка даже в пассивном состоянии. Если он будет использовать чакру активно, то просто разрушит свою чакросистему. Я наложил фуин, но это лишь полумера, её хватит лишь на год, после чего чакра и естественная защита смоют её. Я приставлю к нему одну из своих подчинённых, она будет следить за его здоровьем и воспитанием, она же запретит ему использовать чакру.
Будучи махиной под два метра с взглядом убийцы, что уже коптит под небом сто пятьдесят лет, Сецуна Узумаки заведовал научно-медицинским отделом клана. И это не предел жизни для Узумаки. Чем больше резерв чакры, тем дольше может жить Узумаки. Дед главы клана застал момент, когда на Земле ещё ходил сын Мудреца Асура — один из основателей клана.
Ашина, услышав данную оценку, улыбнулся слабой улыбкой.
— Твой внук будет ещё одним из столпов для благополучия клана, Сецуна, не повод ли для гордости?
Сецуна лишь поморщился от этих слов и сказал, не меняя жёсткий тон.
— Проклятое дитя. — Сделав глоток, продолжил. — Дитя слабого идиота, что оставил после себя лишь несколько свитков и ребёнка.
Скорбь давно прошла, осталась лишь горечь на языке и ярость. Сецуна потерял слишком многих, чтобы быть жалостливым к ребёнку проклятого клана.
Учиха никогда не славились жалостью к противнику, тем более если тот опозорил их главную семью. А ребёнок насильника был ещё одной целью для убийц клана проклятых.
* * *
Аниме, вышедшее по мотивам японского автора Кишимото, я воспринимал как более детское видение мира. Хотя в нём были жестокие моменты, всё же Наруто и его влияние перевешивали.