Навязанная семья. Наследник
Мария Высоцкая
1
Карина
— Ты уже видела, что Астахов в политику идет? — спрашивает сестра, размешивая сахар в чашке кофе. — Вторую неделю его рожу по телику крутят. Еще и все паблики рекламой забили. Рассказывают, какой он хороший человек.
— Нет. Да мне это и не интересно, — пожимаю я плечами.
Марина думает, что я до сих пор по нему страдаю, но это абсолютно не так. Я его ненавижу!
Мы с Астаховым встречались пару месяцев два года назад. Он уже тогда был высокомерным, заносчивым гадом, в которого я, несмотря ни на что, влюбилась.
С тех пор мы ни разу даже не столкнулись, потому что... просто негде было. Нет у нас никаких общих знакомых и вообще мест, где мы могли бы увидеться.
Максимально разные круги общения и жизни. Впрочем, это совсем не удивительно. Он уже тогда был успешным бизнесменом, а я — простой студенткой…
— Я бы на твоем месте подпортила ему жизнь. После всего, что он сделал…
— Марин, — бросаю на сестру строгий взгляд, — давай закроем тему.
— Да без проблем! Просто с такими уродами нужно их же методами!
— Я не хочу его видеть.
— А когда Илюшка лет через пять спросит у тебя, кто его папа, что врать будешь?
— Марин! — шиплю сквозь зубы, вытаскивая из пакета кусочек зернового хлеба.
— Ладно, прости. Больше не буду. Просто он даже на порог тебя тогда не пустил. Как тот козел тебе тогда сказал? — Марина морщит лоб, явно напрягая память.
Отворачиваюсь, перемещаясь в тот день…
Я узнала о беременности случайно. Мне стало плохо на паре, и я пошла в медпункт, где меня «обрадовали» без всяких тестов. Нет, тест я, конечно, сделала в тот же день, шокированная этим событием.
Астахова на тот момент в городе не было. Он улетел на какие-то важные переговоры в Азию, и связаться с ним лично у меня не получилось. Но даже когда он вернулся, его телефон продолжал быть «не абонентом».
Я, испуганная до икоты своим положением, поехала к нему домой, но меня там и правда даже на порог не пустили. Астахов не вышел лично. Нет.
Ко мне спустился Журавлев, его друг и партнер по бизнесу. Он в грубейшей форме дал понять, что такие, как я, с мнимыми беременностями сюда пачками ходят…
Доказывать я ничего не стала. Развернулась и просто ушла.
Было страшно.
Страшно рассказать родителям, страшно смотреть в будущее… страшно остаться одной.
Теперь, оглядываясь на свое прошлое, я понимаю, что со всем справилась. Мой сын растет здоровым, крепким парнем. А все остальное — мелочи!
— Давай закроем тему, пожалуйста, — прошу сестру, и на этот раз она и правда успокаивается.
— Ладно. Прости. Я просто как его рожу вижу, меня перетряхивает. Так бы и плюнула. Чтоб он на этих своих выборах провалился. Нет, ну кто за такого придурка голосовать вообще будет?!
— Они явно состряпают красивую картинку, в которую даже ты поверишь, — улыбаюсь я. — Да и вообще, он детдомовский. У него уже большой козырь в рукаве. Будут давить сначала на жалость, а потом обещать с три короба.
— Да уж, — скисает Маринка. — Так, ладно, я побежала, а то на работу опоздаю.
— Давай, — машу ей рукой и перемещаюсь в нашу с Илюшей комнату.
Мы все живем у родителей. Я с Илюшей, сестра с мужем и мама с папой. Хорошо, что квартира трехкомнатная…
— Это кто у нас тут такой проснулся? — улыбаюсь сыну и укладываюсь к нему на диван.
Конечно, у нас есть детская кровать, но он в ней не спит. Предпочитает с мамой на разобранном диване, который родители покупали еще восемь лет назад, в мои четырнадцать.
— Выспался? — смотрю на Илюшу, поглаживая его по животику.
Сын широко мне улыбается, а буквально минут пять спустя оттягивает воротник моей футболки в поисках груди.
Пока сын завтракает, в пятнадцатый раз за последние сутки перечитываю письмо с приглашением на собеседование. Найти работу с частичной занятостью, не имея почти никакого опыта, — целый квест. Здесь же большую часть времени я буду на удаленке.
Понятно, что Илья еще маленький, но по факту нас с ним содержат мои родители, и меня это угнетает. Нет, они не попрекают, ни в коем случае. Они безумно любят внука, и нас с сестрой тоже. Но если первый год я еще как-то смирялась с тем, что должна двадцать четыре на семь быть рядом с сыном, сейчас это будто уже не такой весомый аргумент, глядя на то, как мои родители нас тянут.
Илья прекрасно остается с моей мамой, отцом, сестрой и даже Вадькой, ее мужем. По факту мы Илюшку впятером воспитываем. Поэтому если мне и понадобится отлучиться на пару часов из дома, всегда будут люди на подхвате.
— Кариша, я дома, — басит из прихожей папа, а через минуту заглядывает к нам в комнату.
Илья к тому моменту уже наелся и, сидя на кровати, треплет игрушку.
— Кушать будешь? — спрашиваю папу, поднимаясь с кровати.
— Подогрей. Я руки помою и с Илюхой посижу. Ты когда уходишь?
— Через сорок минут. Меня максимум часа два не будет. Нормально?
— Конечно.
— Ты с ночной, я знаю…
— Да я на смене поспал, — улыбается отец. Он работает в полиции, в дежурной части.
Киваю и бегу разогревать завтрак. Пока папа ест, развлекаю сына, параллельно подкрашивая глаза.
Из дома выбегаю минута в минуту. Заворачиваю за угол, чтобы срезать путь до автобусной остановки, и чувствую, как меня хватают под руки.
— Девушка, вы пройдете с нами.
— Кто вы? Что вам… — шепчу, охваченная ужасом, а потом вижу, как в стоящем неподалеку микроавтобусе открывается дверь.
— Ну, привет, Карина...
Всем добро пожаловать! Если история вас заинтересовала, добавляйти книгу в библиотеку, ставьте лайк и пишите комментарии)
2
— Виктор? — моргаю, абсолютно не понимая, что он тут делает.
Виктор Журавлев, одетый в черное пальто и деловой костюм, надвигается на меня спокойной, непоколебимой глыбой. Он и есть тот самый партнер и друг Астахова, который меня тогда не пустил на порог.
Кровь стынет в жилах от его появления. Потому что если Дима меня тогда хоть чуть-чуть любил, то вот его друг открыто ненавидел и презирал. Он и сейчас смотрит на меня тем же безразличным, сканирующим взглядом, будто я грязь под его начищенными ботинками.
Он смотрит на меня с отвращением, а в моей голове проносится тот самый день, когда я пришла, чтобы сообщить Диме о ребенке. Тот самый день, когда Журавлев встретил меня на пороге особняка и бросил сквозь зубы: «Пошла вон отсюда».
— Что ты здесь делаешь? — хрипло шепчу, глядя на него во все глаза, покрываясь холодным потом.
Он делает шаг вперед, и я инстинктивно сжимаюсь, чувствуя болезненный хват охранников на своих руках. Сейчас это все, что осталось от моей воли и гордости… Сейчас я не способна себя отстаивать. Потому что меня держат. Потому что смотрят так, словно я не человек. Потому что пугают до чертиков одним своим видом…
— Ну, ты уже в курсе, что Астахов идет в политику, — смотрит мне прямо в глаза. — Поэтому теперь тебе нужно подписать кое-какие бумаги. — Он тянется к папке, которую до этого держал под мышкой.
— Что?
— Договор о неразглашении. Никто не должен знать, что у Астахова есть ребенок. Пока.
— Это не его ребенок, — шепчу, чувствуя, как подкашиваются колени.
После всего они еще смеют приходить ко мне, заявлять права на моего сына и подсовывать какие-то договоры?
— Правда? — его губы расплываются в холодной, лицемерной улыбке. — А вчера ты говорила другое.
— Я?
— Хватит строить из себя дуру, — он резко сует мне в руки раскрытую папку. — Подписывай, Карина, — давит голосом, в котором проскальзывает нетерпение.
Виктор оглядывается и поднимает воротник пальто. Выглядит так, словно ему неуютно здесь находиться. Не рядом со мной, а в нашем районе. Простом, тихом, не имеющем никакого отношения к миллиардерам, в чьих кругах он вертится. Виктор всегда испытывал пренебрежение к обычным людям, несмотря на то, что они с Астаховым сами поднялись с самых низов.