Так, в 1894 году С. Н. Хаскелл имел все основания написать Елене Уайт, что члены Церкви
«воспринимают все, что они [Джоунс и У. У. Прескотт] говорят, чуть ли не как богодухновенные изречения»
В ответ она написала, что некоторые адвентисты ставят Джоунса и Прескотта
«туда, где положено быть Богу. Они принимают всякое слово, от них исходящее, сами же к Богу за советом не обращаются»
Еще одной проблематичной чертой периода после 1888 года стало стремление превратно использовать труды Елены Уайт, которое отличает многих адвентистов и поныне.
В «авангарде» этой проблемы был А. Т. Джоунс. В течение 1890–х годов этот влиятельный служитель выработал четыре ошибочных положения, которые противоречили позиции основателей движения и самой Елены Уайт по вопросу об авторитете и использовании современного дара пророчества.
Самым серьезным заблуждением в приверженности Джоунса трудам Елены Уайт в 1890–х годах была его позиция по их соотношению с Библией. На сессии Генеральной Конференции 1893 года он использовал отрывки из ее работ в качестве «текстов»; на которых строились его проповеди. Он считал это вполне оправданным; когда проповедь была «обращена к нашему народу»; и нежелательным; если в качестве аудитории выступали неадвентисты. Четыре года спустя он стал называть труды Елены Уайт «Словом» ( Бюллетень ГК 1983 г.; с. 39; 69; 358; Бюллетень ГК 1897 г., с. 3). Затем в написанных им чтениях молитвенной недели на 1894 год ; озаглавленных «Дары: их присутствие и назначение», он высказал мысль, что единственно «верное использование Свидетельств — это изучение Библии через них». В конце этих чтений он объявил Елену Уайт «непогрешимым» толкователем Библии и тем самым поставил ее труды над Божьим Словом ( Ноте Missionary Extra, December 1894; 12). А ведь именно этой позиции он так упорно противостоял в Миннеаполисе.
Вторым заблуждением; которое насаждал Джоунс относительно трудов Елены Уайт ; была так называемая вербальная инспирация; а третье состояло в том; что ее труды непогрешимы и безошибочно точны. Она отвергала оба эти положения; как будет показано далее в 6–й главе. В начале двадцатого столетия, столкнувшись с несколькими случаями; когда инспирация не стала гарантией безошибочной точности сообщаемых Еленой Уайт сведений во всех деталях, Джоунс утратил веру в сестру Уайт и стал ее самым ярым противником.
Последнее ошибочное положение, которое Джоунс оставил в наследство последующим поколениям адвентистов; заключалось в том; что исторический и литературный контекст того или иного утверждения якобы не имеет большого значения для понимания трудов Елены Уайт. Он говорил так
«Я никогда не объясняю Свидетельств. Я просто им верю»
Хотя это и выглядит как простодушная вера, на самом деле это был для него прямой путь к отвержению ее идей. Джоунс усвоил законническое отношение к языку, когда подчеркивается буквальное значение слов, употребленных человеком, без учета того, какой смысл он мог им придавать в том или ином литературном и историческом контекстах. Таким образом, он мог обособлять слова и предложения и вкладывать в слова Елены Уайт и других авторов прямо противоположный смысл (более подробно о превратном использовании А. Т. Джоунсом трудов Елены Уайт см. мою книгу From 1888 to Apostasy: The Case of A. T. Jones, 230—236).
Сестра Уайт, как и следовало ожидать, всеми силами противилась подобной герменевтике. Она постоянно увещевала своих читателей учитывать время, место и контекстуальные факторы, истолковывая ее труды (см. мою книгу Reading Ellen White, 77—100).
Возвысьте Иисуса: праведность по вере и весть третьего ангела
Второй богословской проблемой, с которой Церкви пришлось иметь дело в 1888 году, был план спасения. Как сказала по этому поводу Елена Уайт:
«По великой милости Своей Господь послал Своему народу драгоценнейшую весть через пасторов Ваггонера и Джоунса. Эта весть должна еще ярче открыть миру превознесенного Спасителя, жертву за грехи всего мира. В этой вести представлено оправдание по вере в Поручителя. Она пригласила людей принять праведность Христа, которая проявляется в послушании всем Божьим заповедям. Многие [адвентисты] потеряли из виду Иисуса. Они нуждаются в том, чтобы направить свой взор на Его Божественную Личность, Его заслуги, Его неизменную любовь к человеческой семье… Эту весть Бог повелел передать миру. Это весть третьего ангела, и она должна быть провозглашена громким голосом, ее должно сопроводить излитие Святого Духа в обильной мере»
Эти одобрительные слова в адрес Джоунса и Ваггонера не означают, что Елена Уайт была согласна со всем, чему учили эти два реформатора, даже в том, что касается праведности по вере. В начале ноября 1888 года, к примеру, она сказала делегатам в Миннеаполисе, что некоторые мысли, высказываемые Ваггонером по поводу закона в Послании к Галатам, «не совпадают с моим пониманием этого предмета». Далее в той же беседе она заявила:
«Некоторые библейские толкования, изложенные доктором Ваггонером, я считаю неверными»
О том, какую позицию занимала Елена Уайт, свидетельствовал и ее сын Уильям. Он написал своей жене из Миннеаполиса, что некоторые делегаты сделали поспешные выводы,
«будто она подписывается под всеми его взглядами». И далее заметил: «Могу со всей ответственностью заявить, что это не так»
Следует отметить также, что и Ваггонер, и Елена Уайт неоднократно подтверждали, что его и Джоунса вклад в адвентистское понимание соотношения закона с Евангелием и праведностью по вере не заключал в себе ничего нового или исключительно адвентистского. Так, Ваггонер