Тут Василей Богуслаевич укротил свой сильной гнев. Он простил и пожаловал всех, кто остался от побоища. Он владел над Новым-градом с мудростью и милостью. Никто не смел на него поднятися, все соседи дальние присылали к нему мирных послов со дары многими. Вся чудь платила ему дани со верностью. Он не держал рати многия: его рать была в его братенниках Фоме и Потанюшке. Созывал он богатырей и витязей со всего света белого, с кем бы силы опроведати; но не выискалось ему спорника ни противоборника. Он княжил леты многие, проживал годы мирные. Не оставил он по себе роду-племени, лишь оставил он свой стемляной вяз на память Великому Нову-граду.
Сведения о былинах и былинные фрагменты в трудах деятелей литературы и науки XVIII века
В. Н. ТАТИШЕВ
«Песни древних, хотя они не таким порядком складываны, чтоб за историю принять было можно, однако ж много можно в недостатке истории из оных нечто к изъяснению и в дополнку употребить, как видим Омера песнями нечто в память оставившего... Я прежде у скоморохов песни старинные о князе Владимире слыхал, в которых жен его именами, тако ж о славных людех Илье Муромце, Алексие Поповиче, Соловье-разбойнике, Долке Стефановиче и проч. упоминают и дела их прославляют, и в истории весьма мало или ничего; в пример сему о Путяте н. 45 (т. е. в примечании 45, — Ред.) я из песни изъяснил; но я жалею, что ныне таких песен списать не достал».
«О Путяте нигде Нестор не упомянул, но есть Путят, токмо иной, в песнях старинных о увеселениях Владимира тако поют: против двора Путятина, против терема Зыбатина старого Путяти темной лес; из чего можно видеть, что знатный муж был».
В. А. ЛЕВШИН
«...сильнейшие богатыри стекались к нему (князю Владимиру, — Ред.) от всех стран славенских. Войски его учинились непобедимы и войны ужасны; понеже сражались и служили у него славнейшие богатыри: Добрыня Никитич, Алеша Попович, Чурило Пленкович, Илья Муромец и дворянин Заалешенин».
«Илья Муромец происходил от простых родителей; был уроженец города Мурома и до двадцати лет не владел ногами. По особливому приключению получил вдруг и ноги, и невообразимую силу. Купил он шелудивого жеребенка, вывалял его на тридевять утренних росах и учинил конем богатырским, на коем отправился служить великому киевскому князю; и поспел из Мурома между заутрени и обедни в Киев. Во время сего пути, который продолжался непроходимыми лесами, победил славного Соловья-разбойника. Сей разбойник прозван Соловьем по чрезмерно громкому свисту, от которого ни один человек не мог на ногах устоять. Он опустошил многие страны; но свист ему не помог против Ильи Муромца: сей сбил его с ног одним ударом плети и, второча к седлу, привез в Киев, где убил его одной пощечиной.
Во время ж сего пути освободил он удельного кинешемского князя от литвы, обступившей во множественном числе столицу его. Сие великое войско побил он наголову своею богатырскою палицею; и успел, однако, как выше сказано, приехать к обедне в Киев, где окончал век во услугах великаго князя, оказав множество чудных подвигов».
«К крайнему моему сожалению, в пожарный случай погибло у меня собрание древних богатырских песен, между ними и о сем подвиге Добрыни Никитича (победе над Тугарином, — Ред.). Голос оныя и обрывки слов остались еще в моей памяти, как и прилагаю здесь.
Голос
Песня
Из далеча, из далеча во чистом поле,
Как далее того на украйне,
Как едет, поедет добрый молодец.
Сильный могуч богатырь Добрыня,
А Добрыня ведь то, братцы, Никитьевич
И с ним ведь едет Тароп слуга...
..............
(После сего описывается приезд его к князю Владимиру, сражение с Тугарином; но подробно слов песни я не помню).
..............
У Тугарина, собаки, крылья бумажные;
И летает он, собака, по поднебесью.
..............
(конец)
Упал, он, собака, на сыру землю;
А Добрыня ему голову свернул,
Голову свернул, на копье взоткнул».
«В продолжении повестей места, отделенные сими „ знаками [кавычками], будут содержать точные слова древнего слога российских поэм или сказок богатырских; ибо я для способности к чтению принужден был оные по большей части преложить в нынешнее наречие».
«...имела она очи сокольи, брови собольи, походку павлиную, грудь лебединую...»
«...за столами дубовыми, за скатертьми браными, за яствами сахарными».
«Великий князь прикручинился, сложил свои руки ко белым грудям и думал крепку думушку. От сего бояре приуныли все, буйны головы повесили... воевода киевский не уныв сидел; он встает, поднимается из-за стола дубового, не допив чары зелена вина, не доев куска сахарного; он подходит к князю Владимиру, приклоняет чело до полу и говорит бодрым голосом: „Ты гой еси, наш батюшка Владимир-князь, киевское солнышко Всеславьевич! Не прикажи казнить, рубить, прикажи слово вымолвити. Отчего ты, государь, прикручинился? О чем