Теперь он снова был одинок. Больше никто не ждал его возвращения, а свет любящих глаз померк для него навсегда…
Преследуемый мрачными мыслями и желая заглушить душевную боль, Рангави вернулся в разоренные Фивы. Здесь он вновь начал собирать вольные отряды, и многие удальцы охотно становились под его черные знамена.
Пусть турки ушли, но работы у Рангави от этого не убавилось – разбойничьи банды заполонили всю округу, и местные жители, изнуренные войной, не могли самостоятельно справиться с этой новой напастью. Бандиты забирали все, что не успели увезти османы: еду, одежду, посуду, иконы и даже молоденьких девушек, которых можно было продать на невольничьих рынках. И с этой бедой Рангави сумел справиться. Очень скоро на дорогах было так же спокойно, как и до войны, однако ничто уже не могло вернуть покой его собственной душе.
С болью в сердце глядел Рангави на звезду, заботливо вышитую на синей шелковой ткани, с которой он теперь боялся расстаться, ведь эта была единственная нить, связывающая его с Анной. Единственное напоминание о тех прекрасных мгновениях, которые он не вернет уже никогда.
* * *
Наведя порядок на истерзанных землях Мореи, Рангави решил отправиться в Албанию. Туда, где в холодных горных ущельях все еще держал оборону против турок прославленный Георгий Скандербег.
Уверенный в успехе своей экспедиции, султан бросил против албанского князя многотысячную румелийскую армию Шехабеддина-паши, но это не принесло туркам успеха.
Рангави прибыл в Крую, в самый разгар войны и там вновь покрыл свое имя славой. Сам Георгий Скандербег, пораженный мужеством грека, не раз предлагал ему остаться в Албании и стать комендантом одной из его неприступных крепостей. Однако никакие уговоры не могли удержать, Рангави на месте и когда потрепанные войска Шехабеддина вернулись в Адрианополь ни с чем, он распрощался с албанским лидером и отправился на юг.
Здесь, на обезлюдевшем после войны тракте его и перехватил Андрей.
– Рад видеть тебя вновь, – попытался улыбнуться ему Рангави. – Что привело тебя на этот раз?
– Вести из Мистры, – ответил Андрей, доставая из-за пазухи запечатанное письмо.
Сломав печать, Рангави пробежал глазами по листку. Андрей тем временем пристально следил за выражением его лица.
– Все ясно, – спокойно сказал Рангави, откладывая письмо в сторону и обращая свой взор к кипящему над огнем котелку.
– Как? – удивился Алексей. – Ты разве не понял, что там написано?
– Я же сказал, что все прекрасно понял, – с тем же безразличным видом отвечал Рангави.
Андрей в замешательстве смотрел на прославленного грека, затем поднялся на ноги, чтобы его видел весь отряд и громко произнес:
– Долгожданный мир наступил! Деспоты Константин и Фома подписали соглашение с султаном!
Воины отреагировали так же спокойно, как и их командир.
– И на каких условиях Константин Палеолог подписал это соглашение? – осведомился кто-то.
– Царевич признал султана своим господином и обязался выплачивать ему ежегодную дань.
В лагере воцарилось мрачное молчание. Андрей, еще более пораженный такой реакцией, обводил присутствующих вопросительным взглядом.
– В чем дело? – наконец, спросил он. – Я не понимаю… Вы все можете вернуться домой! Война закончилась!
– Не для меня, – сказал Рангави подбрасывая еще сухих веток в догорающей костер. – Моя война только началась…
Глава 11
Изгнание
Омар
Facinora ostendi dum punientur, flagitia autem abscondi debent.
(Преступления надо вскрывать, карая их, но позорные дела надо оставлять скрытыми.)
Неудача в Албании нисколько не омрачила торжеств по случаю возвращения султанской армии в столицу. В честь победы Мурада над греками и их союзниками в Эдирне был объявлен пятидневный праздник. Открылся он военным парадом и демонстрацией трофеев. Среди них были и христианские рабы, которых прогнали по улицам столицы точно так же, как пару лет назад захваченных под Варной рыцарей. Грязные, оборванные люди сильно контрастировали с разноцветными флагами и пышными нарядами османских воинов. Пленникам предстояло вытерпеть еще немало унижений, и, должно быть многие из них еще пожалеют, что не нашли смерть в своей родной земле.
По завершении парада начались шумные представления. На площадях выступали акробаты, артисты и жонглеры, певцы пели песни о любви земной и любви к всевышнему, поэты читали газели и оды, неизменно посвящая их могущественнейшему из всех властителей – султану Мураду.
Особым успехом традиционно пользовались спортивные состязания: стрельба из лука, скачки, борьба. Победитель получал из рук султана ценный приз. Среди всех участников наибольшую похвалу заслужил борец по имени Давуд, который с легкостью опрокидывал своих противников наземь и тем завоевал восхищение восторженной публики и высшую награду – породистого скакуна с золотым седлом и уздечкой из личных конюшен правителя.
Как рачительный хозяин, Мурад одаривал своих подданных одной милостью за другой. Особое внимание султан уделял больным и малоимущим. Для первых он приказал открыть несколько новых лечебниц, вторым выдавали новую одежду, хлеб и порцию щербета.
Из своего собственного кармана султан выделил деньги на постройку общественных бань, медресе, мечетей и фонтанов, тем самым снискав в народе еще большую любовь.
Наблюдая за празднествами, султан был вполне доволен. Он сидел на широком мягком диване в просторном шатре, который спасал его от прохладного весеннего ветра и с благосклонностью принимал подарки и поздравления от высших сановников империи и послов сопредельных государств.
Рядом со своим отцом неизменно находился и наследник престола – принц Мехмед. Он равнодушно глядел на все происходящее вокруг. Этот праздник лишь напоминал ему о его собственных неудачах. Он не справился с бременем правления, подвел отца и стал посмешищем для янычар. И вот теперь все эти люди на улицах славили не его имя, поэты слагали оды не в его честь, а бейлербеи и санджак-беи гнули свои спины не перед его величием.
Наследник не желал находиться здесь, ему вдруг вспомнились тихие и уютные сады Манисы, где он провел свое детство и куда ему натерпелось поскорее отправиться вновь. Лишь бы быть подальше от всех этих лицемерных шутов.
Омар, стоявший позади шахзаде, прекрасно знал, о чем размышляет его юный ученик. По возвращении из похода Мурад сразу же приказал привести к нему Мехмеда.
– Я принял решение отправить тебя в Манису, – сказал султан. – Тебе нужно набраться опыта, а управление