Во-вторых, роза – настолько древний символ, что сама по себе может символизировать историю, в данном случае историю Испании. В XIX в. роза нередко становится поэтическим символом исторических событий: в романе А. Дюма «Красная роза» этот цветок является символом французский революции и ее кровавых последствий, а в романе О. Маке «Белая роза» проводится символический экскурс в события войны между Ланкастерами и Йорками.
В-третьих, роза как могущественная роза ветров символизирует и саму природу, давшую инфанте понять, кто есть истинный властелин на земле:
<…>Малютка сердится, угрюмо брови хмуря…При этом, следуя за нею словно тень,Дуэнья говорит: «Позвольте! Это – буря,А ветер иногда, хоть это и не шло б,Так дерзок, что не чтит и царственных особ»・<…>Ж. Ваштель, исследовательница творчества В. Гюго, отмечает, что красный цвет розы – символ испанской монархии, символ крови, пролитой по вине Филиппа II, прадеда инфанты Маргариты Австрийской:
<…>Король Филипп Второй был идеал тирана.Ни Каин Библии, ни образ АриманаТак не были черны, как этот властелин.<…>Создавая образ инфанты, Гюго, по мнению Ваштель, отдал дань уважения творчеству Диего Веласкеса и его знаменитым портретам инфанты Маргариты Австрийской. Предположительно, речь в стихотворении идет о полотне «Инфанта Маргарита Тереза» (1661), написанном Хуаном Батистом Мартинесом дель Мазо, зятем Веласкеса, который работал в мастерской великого мастера. Дочь короля Филиппа IV на этом портрете держит в левой руке букетик: красную розу с маленькими синими цветами, ее наряд – в красных тонах, а портьеры за ее спиной – кровавых оттенков.
Хуан Батист Мартинес дель Мазо. Инфанта Маргарита Тереза (1661)
Постановочная атмосфера данного стихотворения, его связь с композицией старинного портрета говорят о стремлении В. Гюго приблизиться к идее «объективной поэзии», которая набирала обороты к концу 1850-х гг. Он подходит здесь вплотную к таким произведениям Теофиля Готье, как «Сосна Ланд», «Чайная роза», к передаче атмосферы полотен А. Калама А. де Ламартином в стихотворении «Пейзаж», к более поздним рассуждениям Ж.-К. Гюисманса по поводу полотен Г. Моро в романе «Наоборот». Но тем не менее за счет слишком тесной связи сюжета с яркими событиями истории, со слишком активным действием ветра как силы природы В. Гюго остается верен романтизму, соединенному с особым романтическим пантеизмом (Гюго поклонялся силам природы, например Солнцу). Неподвижную картину Мазо, розу в руке инфанты разбивает живое дыхание природы: ветер, разметавший лепестки розы по фонтану.
Роза – символ власти и красоты, вершина изобразительного искусства. Именно она, «ожившая» в стихотворении В. Гюго, заставляет старинное полотно стать частью действительности, превращает далекий эпизод истории в сцену реальной жизни. В. Гюго скрепляет розой в руке инфанты историческое событие (гибель Армады), произведение искусства (изображение члена испанской королевской семьи) и бытовой сюжет (девочка-инфанта у фонтана).
Жерар де Нерваль «Артемида» (1854)В творчестве Ж. де Нерваля, поэта, творившего на перепутье между романизмом, Парнасской школой и символизмом, роза репрезентируется уже как недоступный для четкого прочтения образ. У Нерваля роза – это не только роза, она имплицирует самые неожиданные, самые многогранные семантические нюансы. Нерваль приближается к идее закрытого, многосложного, таинственного образа времен раннего немецкого романтизма. Специалисты (Н. А. Жирмунская, А. Барин, К. Байль-Гуро) сравнивают его с Новалисом, чьи образы он действительно воспринял и перенес в свою поэзию: например, образ Королевы20 – у Новалиса он был связан с культом прусской королевы Луизы21. На наш взгляд, Нерваль воспринял у Новалиса и методологию «фрагмента» или «цветочной пыльцы». Это сплав многочисленных идей и интересных мыслей. Это архивирование идей, основанное на антираци-ональной системе сбора информации. В своем цикле «Химеры» и в сонете «Артемида» в частности Нерваль явно подражает новалесовскому «хаотизму».
Пер. Н. И. Стрижевской
В сонете «Артемида» важную роль играют сразу три фитонимических образа: штокроза (мальва или иносказательная заморская роза) и две розы. Смесь из разных роз (чудесной розы, розы с сиреневой сердцевиной и белой розы) делает стихотворение сложным для восприятия, оно направлено именно на создание множественных ассоциативных интерпретаций. Это метод Нерваля, и хотя порой он давал комментарии к своим образам и оставлял рисунки, на наш взгляд, это еще больше усложняло возможность их интерпретации и понимания.
В представленном выше переводе Н. Стрижевской штокроза не сохранена. Она пишет: «у нее в руке сияет роза ало», у самого Нерваля этот пассаж представлен следующим образом: «La rose quelle tient, cest la Rose tremiere» («Роза, которую она держит, это штокроза»), а штокроза – вовсе не роза, а другое растение – мальва. Но зато в тексте Н. Стрижевской сохранены розы, которые в других переводах заменены на слово «цветок», полностью искажающее авторский замысел произведения. На данном примере мы видим, что происходит с восприятием переведенного стихотворения, когда оно лишено центрального образа-символа с множественной неустойчивой семантикой. Основной смысл стиха бесследно исчезает. Специально для нашей книги был сделан перевод Е. А. Кондратьевой, в нем сохранены все авторские фитообразы, и стихотворение по-русски звучит совершенно иначе, нежели в представленном выше переводе, более, на наш взгляд, точно:
Тринадцатой пробей – и первою воскресни;Единою предстань – в один и тот же час;Царица – выше всех! В последнем поднебесье!И ты один, ты царь: последний свет погас.Любите только тех, чья жизнь лилась, как песня,Кто до конца времен любил и любит вас:В ней Смерть? Она мертва? О сладок горя глас!Штокроза в длани сей, свежа и бестелесна.Святой Неаполя горящий, горький свет,Звезды фиалковой, святой Гудулы роза:В небесной пустоши ты обрела свой крест?Фантомы белых роз! Вам уваженья нет —Падите, лепестки, с небес, горящих грозно:Святая бездны – се Единственная днесь23.Пер. Е. А. Кондратьевой
Одно из наиболее «прозрачных» пояснений Нерваля к образам цветов данного стихотворения, сделанных в рукописном варианте, принадлежавшем П. Элюару, в стихе восьмом, пометка к «la rose tremiere» («штокроза») – «Филомена»24, а в десятом стихе после слов «Rose au coeur violet» («роза с фиолетовой сердцевиной») помещен небольшой рисунок розы и креста25, выполненный автором.
La rose tremiere – штокроза (растение из семейства мальвовых) – появляется у Нерваля не только в «Артемиде», но и в повести «Аврелия», в символическом саду. Это растение, на тонком стебле которого цветет множество бутонов. Для Нерваля оно было символом многогранности.
Французский исследователь К. Алан, учитывая амбивалентность образа Филомены Римской, христианской святой, имеющей греческое