56. Но случилось по иному, ибо он помещен был в один из карьеров что в Нотр-Дам-дез-Шапм [244] (…) И в предпоследний день сказанного месяца сказанного же года [245], король прибыл в Венсенский лес [246], герцог же Бургундский въехал в Париж [247], к торжественной же встрече его принудили членов городского управления [248].
57. Далее, во вторник на XXVII день сентября, в праздник Свв. Космы и Дамиана [249], ночью с [парижской] виселицы был снят [Жан] де Монтагю [250], бывший в прошлом великим мэтр д’отелем короля, каковому за все его прегрешения отрубили голову; ныне же тело отнесли в Маркусси [251], в монастырь целестинцев [252], в каковой он при жизни вносил пожертвования [253].
58. Далее, в воскресенье на следующий за тем XXIII день октября, король въехал в Париж, посему устроен был великий праздник и ликование, каковых не видано было уже XII лет, ибо [и дети и взрослые] били в тазы, и прибыли вместе с королем герцог Бурбонский, и граф де Вертю, его племянник [254], и многие иные, с королем же прибыли в Париж те [255], к каковым он питал великую привязанность, они же ликовали по по поводу заключения мира, в то время как в душе своей желали не желали иного кроме как утвердиться [у власти] самым прочным образом, и далее извести короля и особенно злоумышляли против ненавистного им города Парижа и его добрых обитателей [256].
1413
59. Они же [257] столь привержены были своему злобному намерению, что желая непременно обеспечить для себя достижение своих злосчастных целей, что привлекли на свою сторону многих, каковые ранее пеклись о благополучии короля и общественном благе, а ныне всей душой стали предались достижению их жалких и зловредных целей, и среди таковых были брат королевы Франции [258], Пьер дез Эссар [259], прево Парижа, и многие иные. Особенно же следует сказать о названном прево, каковой мог бы похвастаться столь доброй славой и приязнью горожан, что (никакой) иной прево Парижа за последние сто лет, не мог бы с ним в том соперничать, ибо сказанный прево обретался в великой милости равно у короля, и у горожан. Он же стал вести себя столь неподобающим образом, что тем принужден был к бегству, и с ним бежали многие иные из самых знатных, как то брат королевы, герцог де Бар Эдуар [260], Жак де ла Ривьер [261] и многие иные рыцари и дворяне, это же произошло [262] в конце февраля тысяча IIIIc и XIII года, дело же это много дней оставалось без последствий, словно бы о нем все забыли напрочь.
60. Тогда же Университет, весьма преданный королю и народу, с великим к тому прилежанием и весьма благоразумно, как ему было присуще [263], составил письмо касательно проклятого и жалкого предательства, в каковое дело вовлечена была львиная доля всех высших придворных, из всех тогда бывших, они же запятнали свое благородное происхождение подлым делом [264]. Когда же Университет в великом рвении своем, взял на себя труд особо указать на тех среди них, каковые могли более всего навредить, в город успели вернуться названные выше беглецы, ныне притворявшиеся верными слугами [королю]. Их же хлопотами устроен был брак между женой графа де Мортена, ныне покойного [265], с братом королевы, герцогом Баварским, они же питали злосчастное намерение устроить задуманную свадьбу весьма далеко [от города], и заманить туда короля, дабы затем стать хозяевами Парижа и править по собственной воле, каковая была весьма злонамеренной. О том же Университет, имевший в своем распоряжении исчерпывающие сведения, уведомил герцога Бургундского, купеческого прево по имени Андрэ д’Эпернон [266], каковой и родился и жил на улице Кенкампуа [267], а также эшевенов [268]. Они же немедленно призвали к оружию добрых горожан, после чего сказанные трусы [269] повели себя как того и следовало ожидать,