Натан ясно услышал шум двигателя, а затем увидел впереди огромный светящийся яркими огнями и возвышающийся на футов тридцать вверх, ветряной генератор.
Глеф стоял в изумлении, рассматривая невиданное до сей поры устройство. В его взгляде читалось и восхищение, и страх перед неизвестным движущемся созданием. Это изрядно позабавило Натана. Он представил, что бы случилось с Глефом, очутись он в центре Нью-Йорка. Да он просто сошел бы с ума! Он бы обязательно познакомил его с Микки.
Микки, ну конечно! Он совсем забыл про него. Он знал, что тот ищет его, по-другому и быть не могло и будь Натан хоть на другой планете, это не помешает ему спасти его.
Микки знал о так называемых «провалах» Натана и советовал обратиться к психиатру. Он единственный видел в этом скрытую угрозу. Может именно сейчас он пытается его достать отсюда, поэтому он, Натан и вспомнил про него.
Натан произнес его имя и как мог ущипнул себя за лицо. Боль, которая не заставила себя долго ждать будет ему напоминанием о Микки. Как здорово он все придумал! Хотя и ужасно больно.
Они прошли мимо ветрогенератора, лопасти которого были похожи на огромные крылья пассажирского самолета, с таким же жужжащим звуком делали свой оборот. Глеф, все еще удивленный шел по самому краю, подальше от него. Его пугало все новое, его пугал Натан. Он опасался впускать это в свой ум, ограждая его холодным и пристальным взглядом.
За ветряком пошла ровная широкая дорога. Натан все дожидался, когда навстречу им пронесется хоть один автомобиль, но они были единственными, кто прошел по ней за все время. Вокруг ни души. Воздух окрасился легкой розовой дымкой, которая, превращаясь в мелкие хлопья, подобно снежинкам, плавно садилась на землю.
Глеф поднял голову к небу и принялся ловить их ртом. В этот момент он напоминал Натану человека-оборотня из фильмов ужасов, с той лишь разницей, что Глеф не был покрыт шерстью.
Ему удавалось радоваться тому немногому, что у него было. И эта радость казалось такой неподдельной и заражающей. В мире, где происходят странные, порой пугающие вещи, нужно уметь наслаждаться любым моментом, потому что именно этот момент может стать для тебя последним. И Натан присоединился к Глефу. Он высунул язык и принялся тянуться вверх, стараясь достать как можно больше этих розоватых похожих на конфетти крупинок.
На вкус это походило на что-то сладкое, как ванильный коктейль, но растаяв во рту, превращалось в обыкновенную воду и здорово освежало.
Натан ощутил себя ребенком, пытавшимся поймать как можно больше снежинок или щенком, бегающим за мыльными пузырями.
Это было приятное ощущение. Чувствовать себя свободным от всех забот. От тяжести выбора и жестокой реальности, которую он никак не принимал.
Но им нужно двигаться дальше. Так говорило ему дыхание неизвестного, что могло оборваться в любую минуту и Натан ощущал его так, как если бы оно было его собственным.
— Нам пора, — произнес Натан и двинулся дальше.
Волшебные хлопья ложились на его волосы и лицо подобно снегу. Он заметил, с тех пор как появился розовый туман, его лицо перестало гореть огнем. Он провел по нему рукой - оно стало гладким, как у ребенка и лишь легкое покалывание отросших волос на лице напоминала о возрасте.
Боль в спине ушла, а ноги стали двигаться так, как того желал Натан. Быстро и безболезненно. Неужели его исцелила розовая влага? Надо было спросить об этом Глефа. Натан взглянул на него. Тот шел чуть впереди, напевая что-то незамысловатое и вообще мало похожее на песню, скорее на урчание.
Ему тут же вспомнилась та детская песня, которая прикончила старосту, но он боялся даже в голове пропеть хоть слово. Видимо здесь, в этом мире, где у песни существует своя сила, есть свои правила.
— О чем ты поешь? — поинтересовался Натан, в тот момент, когда его пение стало совсем уж громким. Глеф прервался, на секунду, а затем продолжил.
Они шли еще долго, на пути им встретился еще один ветряк, а Глеф все продолжал. Не сказать, что оно хоть как-то раздражало Натана, но теперь он, кажется, подпевал ему своим внутренним голосом. Также неумело и отрывисто как делал это Глеф. И он догадывался об этом. Натан Кэмпбелл понял это по быстрому взгляду, который он окинул в его сторону. В нем он видел поддержку и благодарность.
Кажется, за время пути он кое-чему научился. Тому, что не встретить ни в Нью-Йорке, ни в каком другом городе Америки или еще какой стране. Оно будто появилось из ниоткуда и теперь жило в Натане так, как жили все чувства, с которыми он появился на свет. Он словно ощущал все, что его окружало на особом, тонком уровне.
Может это было шестым чувством, а может что-то еще, но оно помогало ему не свихнуться.
Глеф умолк и вокруг наступила тишина. Теперь Натан слышал, как ступает по дороге и как шелестят штанины его комбинезона.
— Тебе слишком легко дается песнь, которую подвластна лишь простолюдам, — проговорил Глеф.
— Я всего лишь крутил ее в голове, — ответил Натан. — Мне она показалась довольно простой.
Глеф чуть не поперхнулся от удивления. Но он сдержал себя от лишних слов и спокойно заговорил на непривычном для него диалекте:
— Раньше, давным-давно, когда солнце еще не жарило так сильно, а наши земли были плодовиты, мы, простолюды, были хранителями древних знаний. Этому нельзя было научиться или купить. Ты должен либо родиться с этим даром, либо катись-ка ты отсюда подальше. Вот так!
Но все изменилось… солнце стало жечь наши головы, а зеленые поля высохли и превратились в бескрайнюю пустыню.
Наши руки, которые некогда творили магию, стали возделывать огороды, а сила наших песен угасала, становясь все короче и короче, пока не превратилась в обрывистый лай, пугающий разве что ворон, которых почти не осталось в Экзерии.
Я попытался спеть песнь «Призывающего», потому что вспомнил как тебе удалось исполнить песнь «Смерти», но все, что от нее осталось, это лишь несколько звуков.
Глеф умолк и печально посмотрел вперед.
— Наша встреча не случайна Натан из Нью-Йоко… — он хотел что-то добавить, но не стал. Вместо этого, он словно вернул себе прежний простоватый вид и прокричал, громко, как трактирный пьяница:
— Раздери мою жопу, если