Эту часть я пропустила, но это было бесполезно, так как Олегу не нужно было многого, чтобы построить теорию, над которой я и сама уже какое-то время размышляла.
– Возможно, Хербст поселился там после Вроцлава, – сказал он. – Использовал свои сбережения и деньги, вырученные от продажи всех тех книг отцу Юрека, чтобы переехать в Саару, где он мог бы начать новую жизнь.
Вряд ли у меня были шансы убедить его в чем-то еще, так что я не стала спорить. Кроме того, как бы сильно меня это ни бесило, нельзя было исключать ни одной возможности.
Я потихоньку начинала от всего и ото всех уставать. Мне не нравятся конспирологические теории. Эта история казалась мне чем-то нереальным, какой-то байкой, которую придумали про это место, чтобы придать ему ореол таинственности и сделать более привлекательным для туристов. То, что этот райский уголок Кадиса был гнездом нацистов, звучало настолько неправдоподобно, что невозможно было воспринимать это всерьез.
Я предпочитала простые, осязаемые вещи. Что-то, что можно доказать. И, разумеется, история о том, что нацисты скрывались от правосудия, не только выходила за рамки моей компетенции, но еще и не соответствовала тому, что я считала логичным и доказуемым.
Моя работа заключалась в том, чтобы разыскивать книги, а не людей или военных преступников.
Остаток поездки я провела молча, не переставая краем глаза наблюдать за Олегом. Он выглядел так, словно был сосредоточен на вождении, но меня было не обмануть. Я знала, что он все еще думал о возможности встретиться лицом к лицу со Стратосом и Хербстом, черт бы их побрал.
63
Определенно, информация о Немецком пляже, которую я нашла в интернете, не передавала всех его достоинств. Кристально-голубая вода мягко билась о берег, покрытый белым и безупречно ровным песком, словно сошедшим с картины Сорольи. Безоблачное небо располагало к отдыху, а отсутствие ветра делало температуру необычайно приятной для этого времени года.
Я задумалась о том, каково было бы поселиться в этом месте. Можно было бы спросить об этом у любого из тех, кто жил в особняках, видневшихся из-за холмов, окружавших эту бухту. Стоя рядом со мной, Олег созерцал пейзаж с восторженным выражением лица, вряд ли сильно отличавшимся от моего.
– Посмотри, – указала я на утес, на котором возвышались все эти шале. – Я прочитала в интернете, что на этом холме куча пещер и бывших бункеров. Он весь в дырках, как сыр «грюйер». Нацисты, которые здесь укрывались, планировали воспользоваться этими туннелями, чтобы сбежать, если их обнаружат.
Я ожидала от него улыбки или чего-нибудь вроде «очень любопытно». Чтобы Олег хоть как-то оценил мои слова, вместо напряженного молчания, с которым он воспринимал эту информацию, будто просто запоминая ее. Мне захотелось пару раз на него прикрикнуть, чтобы поставить его на место и напомнить ему, что, нравится это ему или нет, мы должны работать в паре.
Но вместо этого я повернулась к нему спиной и вернулась на тропинку, которая вела туда, где мы припарковали машину.
– Не может быть, – удивилась я.
Олег тоже что-то пробормотал, но я его не услышала. Я была слишком занята изучением того, что находилось передо мной, чтобы уделять внимание чему-то еще.
На металлической табличке, слегка покрывшейся ржавчиной по краям, была выгравирована фамилия «Хербст». Шрифт был строгим, лаконичным и без завитушек. Пластина была приварена к внушительной на вид решетке с заостренными прутьями, напоминавшими старинные копья, из которых кто-то решил соорудить устрашающие ворота. По обе стороны от нее тянулась стена высотой в несколько метров, цель которой, судя по всему, заключалась в том, чтобы отвадить чересчур любопытных людей и воришек от попыток проникнуть в это место.
За решеткой и стеной находился гигантский особняк. Глядя отсюда, можно было предположить, какого он был размера: дом, состоявший из нескольких этажей, был увенчан такой мрачной башней, что больше напоминал декорации из фильма ужасов. Если бы мне сказали, что там жила мать Нормана Бейтса [18], то я бы нисколько не удивилась.
На самом деле все было не так просто. Мы больше часа бродили по окрестностям, читая имена на каждом почтовом ящике, но безрезультатно. Это занятие было изнурительным в первую очередь из-за крутых подъемов, которыми изобиловало это место и от которых мы в считанные минуты начинали ощущать одышку.
– Думаешь, мы его здесь найдем? – спросила я.
Олег не ответил, он сможет на металлическую табличку, на которой поблескивала фамилия Хербста. В этом не было никакого смысла. Если Хербст и правда здесь прятался, то логичным было бы сменить фамилию, чтобы отвести внимание властей. То, что мы наткнулись на эту табличку, было настолько абсурдным, что мне было трудно в это поверить.
Я попыталась рассмотреть сквозь решетку, что находилось внутри, но расстояние между прутьями было настолько маленьким, что мне едва ли удалось различить что-то, помимо просторного пышного сада. Сбоку стоял почтовый ящик без опознавательных знаков. Казалось, тот, кто там жил, намеренно скрывал свою личность, оставив лишь ту табличку. Слегка приподняв дверцу почтового ящика, я смогла разглядеть кучу сложенных на дне писем, которые никто не удосужился забрать. Неужели там никто не жил?
На заборе был металлический дверной звонок, круглый, размером примерно с пуговицу. Он был достаточно хорошо замаскирован, чтобы его можно было принять за гвоздь. Не задумываясь, я подошла и нажала на него.
Звонок не издал никакого звука, по крайней мере я не смогла услышать его снаружи, так что позвонила еще несколько раз.
– Похоже, никого нет, – предложил Олег.
Словно в ответ на его слова по другую сторону забора послышался какой-то звук. Подобный шум могла бы издавать тяжелая открывающаяся дверь. Я различила через решетку приближавшуюся к нам высокую, нескладную фигуру человека, с ног до головы одетого в черное. Я ощутила резкий всплеск тревоги. Этот мужчина и был Хербстом?
Внезапно находиться здесь показалось мне ужасной идеей. У нас ведь даже не было с собой никакого оружия, так что если этот человек решит нам что-то сделать, то мы не сможем за себя постоять. «По крайней мере, мы будем вдвоем против одного», – подумала я, впрочем, не слишком веря в то, что подобное численное преимущество сыграет хоть какую-то роль при встрече с убийцей его масштабов.
– Кто там? – рявкнул тип