Когда надоело ковыряться, я взял кружку, выпил остаток чая, потом поднялся с места, взял поднос и отнёс его на кухню. Там сейчас работала одна девушка, так как двух её напарников забрали на дежурство.
Потом я вышел из столовой и стал держать путь в свою аудиторию. Спать хотелось неимоверно, несмотря на паршивое настроение. Проходя через коворкинг, я заметил, что здесь тоже что-то изменилось: людей здесь было много, как и всегда, и голоса их звучали, но не было слышно ни смеха, ни шуток, а только приглушённые переговоры. Даже музыка у костра, ставшая для нас чем-то повседневным, сейчас не звучала: вокруг бочки сгрудились студенты, так же переговариваясь вполголоса. Кругом царило какое-то безмолвие, остро гнетущее душу. Мы словно находились в осаждённом положении, ожидая, когда наш враг вновь попытается пойти на штурм. Те, кто и вовсе перешёптывался, как-то странно озирались по сторонам, будто бы боялись, что звучание их голосов может просочиться сквозь эти стены и добраться до ушей тварей, провоцируя их на новое нападение. Страх теперь воцарился среди нас, ожидание новой схватки, которая была лишь делом времени.
Неужели это начало конца? Я шёл и думал о том, что такое происходит впервые. И раньше были нападения, но случившееся накануне является из ряда вон выходящим. И не сама эта массивная, хорошо организованная атака наталкивала меня на мрачные мысли, а то, что она несла за собой – те семена страха и опасности, которые она закинула сюда, постепенно начинали давать корни, проникая в наши души всё глубже и захватывая наш разум. Андрей Скворцов был прав: ещё одна такая волна может стать для нас последней. И почему вернувшиеся поисковики не сообщили о большом скоплении мутантов там, снаружи? Почему они ничего не увидели, ведь невозможно не заметить такое огромное количество мутантов – целой армии, которая попробовала эти стены в массивном штурме и отступила, но не как проигравшая бой, а скорее отход был тактическим. Неужели, находясь там, поисковики не почуяли эту угрозу? Не увидели скопления такой силы? Или же увидели, но чтобы не сеять панику, решили умолчать об этом, надеясь, что удастся скрыться от этой угрозы, тихо затаившись за этими стенами и не издавая ни единого звука? И связано ли всё это с исчезновением второй группы, которая, как мне казалось, уже точно не вернётся назад, домой. Они просто не смогут это сделать: между ними и университетом сейчас находится целое полчище этих тварей. Из этого выходит только одно…
Погружённый в свои мысли, я шёл по коридору с жёлтыми стенами, и навстречу мне шагал Виктор Петрович. Шёл он резво, отбитым шагом, словно на параде, держа в руке тлеющую сигарету. Он прошёл мимо меня, будто не заметив. Я остановился, неуверенно обернулся, смотря ему в спину, а потом, так же неуверенно позвал его:
— Виктор Петрович!
Тот резко остановился и не спеша обернулся ко мне.Мы стояли на расстоянии восьми шагов, молча смотря друг на друга. Виктор Петрович, приподняв брови, изучающе глядел на меня, и я не знал, что ему сказать. Я не знал, зачем я его остановил, привлёк его жёсткое внимание к себе. Спрашивать о пропавшем отряде сейчас было крайне неуместно, да и в более благонадёжной ситуации он бы не ответил мне. Возможно, послал бы куда подальше, или же поиздевался надо мной, как это сделал Илья раннее. Но раз я отвлёк его, молчанием своим всё ещё отнимая его секунды, то сказать что-то нужно.
— Вы видели их атаку? — произнёс я чуть пониженным тоном. — Видели, что она была не такая, как предыдущие?
Виктор Петрович, не спуская с меня глаз, поднёс сигарету к губам и прикурил. Выдыхая сизый дым и чуть щурясь, он сказал:
— Павел, так? Егор рассказал про тебя, как ты спас его там, в хранилище.
— Откуда там взялась эта тварь? — Понимая, что командир поисковиков пытается сменить тему, задал я ещё один волнующий меня вопрос.
— Она прогрызла дыру в стене. Откуда идёт эта глубокая и широкая нора, мы не знаем, но техперсоналу я сказал заделать брешь как можно скорее и не жалеть для этого цемента.
Виктор Петрович снова прикурил, а я подумал, что больше вопросов у меня к нему нет. Поисковик развернулся и пошёл дальше, но через пару шагов снова остановился и глянул на меня.
— И ещё, в следующий раз слушай приказы и не валяй дурака, — жёстко сказал он. — Один патрон как прибавляет нам новый день, так и отнимает его. Боеприпасов у нас не так много, и безалаберное расточительство будет отныне жёстко пресекаться. А теперь иди, отдохни как следует. Думаю, ты это заслужил.
Поисковик, стиснув сигарету в зубах, развернулся и зашагал в сторону коворкинга. Я некоторое время стоял на месте, глядя ему вслед, а потом вышел на лестничную площадку и спустился на второй этаж.
Если эти твари способны грызть стены, то они могут вылезти в любой части университета, в любой его аудитории. Мы не можем охватить всё здание целиком, чтобы каждый его камень был под нашим бдительным взором. И это значительно прибавляло нам проблем.
Думая об этом, я шёл по коридору на втором этаже, и увидел сидящего справа на полу студента. Это был Максим. Облокотившись о стену, парень молча смотрел в точку перед собой, а в сжатой руке у него, как я чуть позже разобрал, что-то было. Услышав приближающиеся шаги, Максим обернулся и посмотрел на меня. Я остановился рядом с ним.
— Ты как, в порядке? — спросил я.
— Пойдёт, — коротко ответил он.
Я постоял немного, посмотрел на него, а потом не спеша опустился рядом с ним, не спуская с него глаз.
— Ты тогда здорово себя показал, — сказал я. — На стене, я имею в виду.
— Угу, — отозвался Максим.
— Было очень тяжело, но мы выстояли, — продолжил я спустя некоторое время, смотря тоже вперёд.
— Знаешь, я заснуть не могу. Никак не получается, — не отводя взгляда со стены напротив, сказал Максим. — Меня отпустили тогда, сказали, что выгляжу я неважно. Сказали, что мне нужно отойти. Я пытался заснуть, но не