Видите ли, с точки зрения экономики курс на увеличение числа работников и потребителей некоторое время в самом деле себя оправдывал; причем сначала это был курс именно на рост рабочей силы, пока Генри Форд не заметил, что можно продавать в кредит машины своим же рабочим, а это удваивало эффективность модели. Человек производил ценность, получал за это деньги, возвращал деньги в систему, получая взамен произведенную ценность – вот так, очень условно, но система жила, хотя и не без проблем, обеспечивая промышленное развитие и финансовый рост за счет того, что работник производил больше, чем потреблял – во всех смыслах. Но экспоненциальный рост технологий, прежде всего информационных, количества людей и превалирование экономики услуг над реальным сектором завели дело в тупик. Теперь официантка обслуживала педикюршу, педикюрша рисовала официантке сердечки и иероглифы на ногтях ног, потом они обе садились в такси, которым управлял водитель, не делающий ничего другого, кроме как развозящий официанток и педикюрш, и ехали к своей подруге, которая им стригла брови, а по дороге смотрели мотивационный тренинг в исполнении бывшей парикмахерши или бармена. Никакого производства ценности, копеечное потребление, но для каждого из участников этого небольшого этюда нужно добыть ископаемые, чтобы сделать топливо для такси, и запакостить атмосферу, пока они катят на работу или в бров-бар; произвести пищу, ингредиенты и неразлагаемую упаковку для пищи, также потратив на то энергоресурсы, воду и сельскохозяйственную продукцию, и снова выбросив в воздух загрязняющие его газы; произвести одежду, бытовую химию, которую они сольют в мировой океан, потратив взамен пресную воду на постирушки и душ – слишком много затрат для того, чтобы получить на выходе разрисованные ногти и ничтожно малые суммы, возвращенные в оборот. Но ведь деньги – это условность, выдумка, созданная для удобства хозяйственных отношений, так что в реальности получалось, что взамен тоннам мусора, загрязненной воды и отравленного воздуха экономика таксистов, официанток и педикюрш, а еще маркетологов, юристов, бухгалтеров и секретарш не давала ценности вовсе. Они только сжирали ресурсы планеты, принося в глобальном масштабе вреда больше, чем объективной пользы – и это мы еще не говорим о том, какую нагрузку они давали на систему социального обеспечения! Потому что и педикюрша, и официантка потребуют, чтобы их лечили бесплатно; чтобы общество заплатило им, вздумай они родить, и заплатило еще раз, обеспечив собственно роды; они потребуют, чтобы за их детьми присматривали, учили и тоже лечили, пока они стригут брови, или смотрят тренинги, или разносят еду, а потом они все, вместе с маркетологами и юристами, усядутся в самолет и полетят в отпуск, оставляя на собой широкий след керосинового выхлопа поперек неба. Все это было терпимо, и даже забавно отчасти, когда на земле жило 3 миллиарда людей. Но когда их почти 8!..
Дело усугубила автоматизация в промышленной отрасли: теперь для работы требовалось нанимать не тысячи, а десятки; но куда девать освободившиеся тысячи? Гарантированный доход? Обучение на блогеров и маникюрш? Массовый найм в таксисты и официанты?..
У меня для книжки родилась аллегория. Представьте себе вечеринку вскладчину: собрались пять человек. Каждый принес еду и напитки, и они вполне весело проводят время. Пришли еще пять, и тоже честно принесли с собой что-то. Теперь на вечеринке десять человек, и это пока приемлемо, хотя иногда и приходится подождать очереди у туалета. Но потом пришло еще десять, и еще, а потом входная дверь вообще перестала закрываться, люди все идут и идут. То, что они приносят с собой, уже не важно, тем более что большинство ничего не приносят вовсе, а пришли просто поесть и выпить, как говорится, на ша́ру. Теперь проблема в том, чтобы просто их рассадить, но и это не удается; все стоят в тесноте, залезают с ногами на кровать в спальне, тащат грязь на ковры, толкаются в коридоре; так как почти никто ни с кем не знаком, а люди собрались из весьма разных социальных кругов, постоянно возникают крупные и мелкие стычки; в туалет не попасть вовсе, и там кто-то непременно помочится на пол, кто-то не воспользуется ёршиком, а когда ему сделают замечание, то полезет чуть ли не в драку за свое святое право срать и ёршиком принципиально не пользоваться, потому что ему это запрещает религия. В довершение ко всему заканчивается еда, и отчаявшиеся хозяева вечеринки вместо того, чтобы просто разогнать лишних и тех, кто гадит мимо горшка, начинают думать о том, что придется кормить публику геранью и тараканами…
Вот вы говорите про диалог с обществом; что людям можно все объяснить, если говорить открыто и честно. Но разве таких попыток не было? Сколько было сказано и объяснено про экологические проблемы, сколько призывали к ответственному потреблению, разумному социальному поведению, но все тщетно: они хотели только бессмысленно жрать, так же бессмысленно и бесконтрольно рожать, а еще постоянно требовать для себя неоправданных льгот и незаслуженных преференций. Будущее, наступившее неравномерно, привело к глобальному дисбалансу системы, и готовность к ее перестройке в одной части полностью нивелировалась дремучей отсталостью в других, через которую не проникали никакие доводы разума. Дело тут, конечно, было в гнетущей генетике, влиянии семьи и среды. Если в чем-то и проявили беспечность элиты, так это в вопросах контроля рождаемости – не только лишь ограничения, а контроля! – но, как я уже говорил, прекрасные миражи количественного экономического роста кружили голову многим. Меж тем о необходимости такого контроля еще Платон говорил тому два с половиной тысячелетия: «Взяв младенцев, родившихся от хороших родителей, эти лица отнесут их в ясли к кормилицам, живущим отдельно в какой-нибудь части города. А младенцев, родившихся от худших родителей или хотя бы от обладающих телесными недостатками, они укроют, как положено в недоступном, тайном месте». Ну, это эвфемизм, конечно, про тайное место. Таких младенцев полагалось просто убить. И ладно бы, только Платон; посмотрите, как