— Этот особняк официально мне не принадлежит, — пояснил своим неподражаемо-бархатным, волнующим голосом. — Это место моих неформальных встреч, и сюда можно явиться лишь по моему собственному приглашению. Но и сам я бываю тут редко. Поэтому здесь не стоит меня искать. Итак, Яр… Его женитьба на Лэйде мне была нужна, но сейчас их союз начинает меня тяготить. Твоя задача — соблазнить Яра. Но запомни: стоит Медвежонку понять или предположить даже, что его соблазняют, и он вышвырнет тебя из щита…
— Знаю, — хмыкнула Эйдис и тоже неспешно стала одеваться. — Помоги зашнуровать корсет… Сама я не справлюсь.
Ульвар исполнил её просьбу. Девушка невольно заметила, как ловко принц управляется одной рукой.
— Насколько далеко нужно зайти в соблазнении?
— Достаточно поцелуя, — шепнул наследник в её маленькое ушко. — Мне нужно, чтобы в душе брата возник раздрай. Не думаю, что ты сможешь добиться от него большего. Мне достаточно будет его моральных терзаний.
— Не думаю, что Лэйда порвёт с мужем, если узнает об измене, — заметила Эйдис.
— Это неважно. Мне нужна душа Яра, — Ульвар нежно коснулся шеи девушки губами. Затем поцеловал её ушко и прошептал: — Подари мне её, Эйдис. Пожалуйста.
«Что со мой?» — в панике подумала девушка. Сердце билось так сильно, как будто боялось, что принц вынет его из груди. А, может, желало этого…
Она резко обернулась к нему.
— И что мне за это будет? — спросила, с удивлением услышав, как резко охрип её голос.
— Тебе понравится.
Наследник шагнул назад.
Сволочь. Хладнокровная сволочь. И отчего-то эта мысль будоражила кровь. Эйдис не знала, чего ей хочется больше: стать его маленькой послушной куклой или ударить. Желательно в лицо.
— Вряд ли Джайри понравится твой план, — насмешливо заметила девушка, надевая юбки. — Лэйда — её сестра…
— А вот это тебя не касается.
В его голосе она услышала скрытую холодную угрозу и испугалась. Эйдис, которая не боялась никого и ничего на свете. И, торопясь скрыть свою реакцию, заметила:
— Ойвинд прислал письмо… Там о Джайри. Она исчезла, и её не смогли найти…
— Положи письмо на стол, — кивнул Ульвар. — Я потом посмотрю. Но можешь ответить Ойвинду, что у него срок поисков — неделя. Хранителем щита не станет человек, который не может найти в собственном щите целую герцогиню.
И Эйдис снова вздрогнула.
— Как скажешь, мой принц, — промурлыкала она.
Принц снова уселся на подоконник. Он был уже одет, накинул даже дорожный плащ. Эйдис привела волосы в порядок, подошла к нему.
— До встречи, мой принц, — произнесла глухим и страстным голосом, от которого мужчины таяли и плавились.
Ульвар скосил на неё насмешливый взгляд.
— Жду от тебя приятных известий, дорогая, — шепнул и снова безразлично отвернулся.
И только когда Эйдис, сделав реверанс, вышла, села в карету и укатила, вскочил, подошёл к столу и развернул краткое письмо.
Это был небольшой листочек бумаги — ворона не могла бы донести объёмное послание. «Д. пропала, — было написано в нём бисерным почерком. — Бросила охрану, остановилась в „У стены“. Ночью исчезла. Был конфликт с пьяным, но его убил тинатинец. Конь Д. остался в стойле, вещи в комнате. Т-ца не нашли. Его коня тоже. Поиски не дали результата. Ищем».
Наследник тихо зарычал и пнул столик с фруктами.
— Рекомендую тебе её найти, Ойвинд, — прошептал взбешённым голосом. — И как можно быстрее. И советую тебе найтись, Джайри. Очень советую.
Он снова перечитал записку. «Бросила охрану». И вновь зарычал.
— Обвиню в измене, Джайри, — прошептал, сжигая письмо над свечой. — Посажу в темницу и будешь сидеть в четырёх стенах.
И внезапно эта мысль показалась ему весьма привлекательной и наиболее разумным из всех вариантов.
* * *
Леолия хмурила тонкие тёмные брови.
— Совет гильдий… Уль. Что за игра в народовластие? Ты ещё предложи простолюдинам самостоятельно выбирать себе герцога. Или короля. Как в древности.
Солнце начинало кровавить. Метель улеглась, и сад за окном резиденции переливался золотыми искрами на ветках.
Наследник хмыкнул.
— Наоборот же, мам. В Совете гильдий будут те, в руках которых сосредоточится власть. Сейчас корона вынуждена решать вопросы через магистрат города. Но гильдии плохо подчиняются магистрам. Однако своим собственным главам они подчиняться будут. Ты обретёшь конкретных лиц, с которыми можно будет говорить…
— Я не хочу говорить с торговцами и ремесленниками! — поморщилась королева.
— А я — хочу, — улыбнулся наследник. — И я хочу иметь тех конкретных персон, которые будут отвечать перед короной за всё, что происходит в гильдии. Сейчас любой беспорядок мы вынуждены разгребать сами. Если город бунтует, или в городе пожар, нам приходится гонять стражников. Если у меня будут прикормленные люди, то они эти вопросы будут решать самостоятельно. Под страхом кары, или ради награды. Это неважно. Подобное положение до крайности сэкономит мои силы и время. И у меня всегда будет виновник любых беспорядков.
Леолия задумалась.
— А если это будет невиновный виновник?
Ульвар пожал плечами.
— Это неважно. Лучше казнить невинного, чем допустить гибель сотен или тысяч людей.
Королева опустила голову на ладони и взглянула медово-карими глазами в глаза младшего сына. Они сидели друг напротив друга в уютной Вишнёвой гостиной. Леолия облокачивалась о стол, а Ульвар, напротив, откинулся на спинку кресла и расслабленно потягивал вино из хрустального бокала.
— Ты похож на отца, — вдруг заметила женщина. — Неожиданно… Всегда удивлялась вашему несходству.
Ульвар хмыкнул.
— Странные мысли, мам.
— Что с твоей женитьбой?
— Не вижу необходимости торопиться. Но письмо Нэйосу я отправил. Пусть поручит кому-нибудь прощупать почву. Тивадар известен своей… непредсказуемостью. К тому же, он несколько обижен на нас.
Леолия фыркнула.
— Несколько обижен? Ты так называешь чувства человека, у которого погибла семья? Жена, дети…
— Разве Элэйсдэйр в этом виноват? — шепнул Уль, щурясь. В его глазах танцевали язычки пламени — отражение свечей. — Разве это не Медовый царь вторгся в земли Тинатина?
— Вряд ли князь Тивадар настолько наивен, чтобы поверить, что мы тут не причём.
— Возможно. Но это произошло при герцоге Эйдэрде. Он тогда возглавлял Совет щитов и в целом правительство… А сейчас герцог ушёл на покой, правительство сменилось…
Леолия внимательно взглянула на сына.
— Я была королевой тогда и являюсь королевой сейчас, — сухо заметила она.
— Ты — женщина, мам. Слабая и привязанная к своим мужчинам. Иногда стоит использовать это общее заблуждение.
— Не думаю, что определение «слабая» стоит использовать королеве…
Ульвар поставил бокал на стол и наклонился к ней. Взял ладонью её кисть и проникновенно заглянул в глаза.
— Решать тебе. Но, согласись, это очень удобно. Я бы на твоём месте переложил бы всю ответственность на собственного помощника.
— Сейчас мой помощник — ты.
— Вот и переложи на меня. Ты одна, а нас — много.
— Ты — мой единственный наследник.
— Если что пойдёт не так, меня всегда может заменить Яр. Или, например, мой собственный сын. Если понадобится. Мам, тебе сорок лет. Расцвет мудрости и сил. Разум холоден и безупречен, воля сильна. Ты можешь править ещё лет двадцать точно. А то и тридцать-сорок. Зачем тебе оглядываться на наследника сейчас?
— Странные слова из уст наследника, не находишь?
— Не нахожу. Мы с тобой — оба весьма разумные люди. Я горжусь твоей волей и рассудительностью. Очень, мам. Всегда считал, что любовь к отцу делает тебя слабее, но… Сейчас отец оказался беспомощным и нуждается в тебе как никогда. Видно, что ему безумно плохо и одиноко. Я боялся, что ты отойдёшь от дел, чтобы быть с ним, но ты оказалась сильнее. Между мужем и троном ты выбрала трон, и это правильно.
Леолия нахмурилась.
— Что ты говоришь? Я не выбирала между мужем и троном. Это чушь.
Ульвар улыбнулся и опустил ресницы.
— Извини, — шепнул покаянно. — Я не должен был об этом говорить. Конечно, мам. Ты верная и любящая жена. И Эйдэрд достаточно силён, чтобы выдержать одиночество. В конце концов, слепота — не приговор. Я уверен, он справится. Давай вернёмся к гильдиям? Хочу поручить их главам привилегию собирать налоги.
Королева хмуро посмотрела на него.
— Зачем? Часть средств пристанет к рукам…
— Вот именно, мам, вот именно. И мы получим искренних приверженцев нашей власти. А ещё возможность всегда обвинить неугодных в мшелоимстве. Два в одном. Прекрасно, не правда ли?