- Ваше величество! – Аргальф поклонился. – Вы выспались?
- Я выспалась, - с трудом произнесла королева.- Вы позволите мне… сесть?
- О, я веду себя, как неотесанный мужлан! Прошу вас…
Ингеборг даже не заметила, как король Банпора оказался рядом, предложил ей руку, подвел к высокому резному креслу и помог сесть. Замельтешили проворные слуги, заставляя стол изысканным жарким, ароматными пирогами, фруктами, сладостями, узкогорлыми кувшинами с вином. Аргальф отослал прислугу и, - неслыханное дело! – принялся сам потчевать королеву.
- Попробуйте вот эти устрицы, ваше величество, - говорил он с неизменной улыбкой. – Они из Испании и доставлены сюда моими гонцами, скакавшими день и ночь.… А вот эти плоды мавры называют финиками: нет ничего слаще этих плодов! К ним очень хорошо подавать сухое вино, лучше аликанте… Вы меня не слушаете?
- Я думаю, к чему это все.
- Понимаю, вы решили, что я съем вас заживо, - Аргальф засмеялся. – Как глупы мои враги!
- Я тоже ваш враг.
- Нет, нисколько. Я слишком люблю и ценю вас, королева Ингеборг, чтобы считать врагом. Не верьте пустым россказням.
- Я ехала по стране и видела…
- Неважно, что вы видели. Это война. Война есть война. Разве христианские государи воюют по-другому?
- Но народ страдает слишком страшно!
- Народ надо прореживать, ваше величество. Сегодня вы основательно пропололи его, говоря языком крестьян, а завтра – гляди-ка, народ опять буйно разрастается! Не волнуйтесь, скоро война закончится, и тогда Готеланд опять станет цветущим и счастливым.
- Кто сможет насладиться этим счастьем?
- Покорные. Те, кто примут вас и меня.
- И вы положите всем начертание на руку и чело?
- Как же скучны христиане! Когда-то один из ваших апостолов сочинил что-то опришествии Зверя. Занятная книга, мне ее читали. Только скажите, почему меня объявили Зверем?
- Говорят… я слышала… мне сказали…
- Что моя мать была волчицей? – лицо Аргальфа потемнело. – Я не знал моей матери. Ее сожгли на костре те, кто называют себя служителями Бога. Весь ее грех был в том, что она почитала богов своих предков. Потом один из этих служителей воспитывал меня. Знаете, чему он меня учил? Думаю, ваш Бог не одобрил бы такого воспитания. Однажды мой учитель собрал в округе всех нищих, объявив, что накормит их. Нищие поверили и пришли, а он завел их в амбар и велел сжечь заживо. Это по-христиански, моя королева?
- Я лишь хотела сказать, что вы творите ужасные вещи.
- Я уже сказал: это война. Я начал ее потому, что на земле может быть только один правитель. Помнится, вам тоже пришлось драться за свой престол. Когда христиане жгут чужие города, режут и вешают женщин и детей, грабят собственные церкви, никто не называет их исчадиями ада – всего лишь доблестными воинами, воющими за своего короля! Справедливо ли это, ваше величество, ответьте?
- Вы красноречивы, король Аргальф, - Ингеборг даже попыталась улыбнуться.
- Я знаю все страшные россказни, которые про меня сочинили дураки и бездельники, - презрительно сказал Аргальф, - Мне приписывают мерзкие личины, мерзкие пороки, мерзкое прошлое. Посмотрите вокруг себя, на этот зал, на этот стол – разве это жилище упыря? Разве я потчую вас мясом младенцев? Или вас привели сюда в цепях, подвергли пыткам, истязаниям, унизили, оскорбили? Да, мои рыцари перебили вашу охрану и взяли вас в плен, но это закон войны. Сейчас же я хочу, чтобы вы поняли меня, поняли мои планы, стали моей союзницей.
- Мне будет трудно понять вас.
- Почему?
- Пленница не может понять своего тюремщика.
- А если я освобожу вас?
Ингеборг не поверила своим ушам. У нее даже сперло дыхание от волнения.
- Вы шутите?
- Нет, я говорю правду. Единственное, что я попрошу взамен – это клятву, что вы не обратите против меня оружие, получив свободу. Ненавижу неблагодарность.
- Это воистину поразительно!
- Ваше величество, я никогда никого не держу возле себя силком. Все, кто служат мне, служит добровольно и с завидным рвением и преданностью. Есть вещи, которые сильнее страха смерти.
- Какие же?
- Я скажу вам, - Аргальф наполнил кубки вином. – Но сначала давайте выпьем за вашу красоту. Давно мне не приходилось видеть женщины, красивее вас.
- «Зачем он это говорит?» - подумала Ингеборг, поднося к губам кубок. И добавила вслух: - Так чем же вы привлекаете людей на свою сторону?
- Я даю им свободу.
- Как странно! Свободу от чего?
- От всего. Чего хотят все люди? Их желания примитивны. Все хотят есть, пить, жить в достаток, не испытывать страха перед теми, кто сильнее, работать поменьше и при этом хорошо заработать. А еще люди завидуют, крадут, обманывают, лицемерят, предают, убивают.
- И вы это поощряете?
- Я не связываю людей пустыми запретами. Хочешь убить? Иди, убей, но я покажу тебе, кого убить. Хочешь работать поменьше, а есть послаще? Делай так, как хочешь. Желаешь есть – ешь, желаешь пить - пей. Я не говорю людям: «Нельзя!» Напротив, я говорю им: «Можно все!»
- И они идут убивать, грабить, насиловать, предавать?
- Все зависит от души человека. Ничтожества так и поступают. Люди, отмеченные печатью Силы – нет. Они творят. Свобода для них – это главное. Они открывают в себе неведомые силы. И никакой лжи, никакого лицемерия. Вот вы, ваше величество -неужели вы стали христианкой потому, чтопрониклись Святым Духом?
Ингеборг вздрогнула. Она не ожидала такого вопроса.
- О чем вы, король Аргальф? – прошептала она.
- О причине, которая заставила вас креститься. Ведь это любовь к Эрманариху привела вас в лоно церкви?
- Это…ложь! – Ингеборг была близка к обмороку.
- Верно, ложь, - печально улыбнулся Аргальф. – Вы лжете. Вы любили Эрманариха, но он был христианин, а вы язычница, как и ваши соотечественники – норманны.
- Бог есть любовь! – к Ингеборг вернулось самообладание.
- Любовь? Земная или небесная? А если я скажу вам, что я начал эту войну из любви к вам? Что я начал эту войну, потому что мечтал обладать королевой Готеланда, как и самим Готеландом?
- Вы не смеете так со мной