— А чье ж еще? — удивляется папа.
— Не мое! — резко отрубает Владимир Иванович.
— А конечно ж, не ваше. Я врач, мне и лечить…
Брови Владимира Ивановича шевелятся, как щетки. Вот-вот смахнут моего папу, как метелка соринку.
— А платить? — грозно допытывается Владимир Иванович. — Я вам сто раз говорил: я не буду!
— А я с вас когда-нибудь за лечение рабочих платы требовал? Требовал, да? — говорит папа уже с раздражением.
Серафима Павловна ласково кладет свою руку на папину и нежно заглядывает ему в глаза:
— Яков Ефимович, ну зачем вы это делаете? Такой доктор, господи… Вам бы генерал-губернатора лечить, а вы с нищими возитесь. На что они вам дались?
— Серафима Павловна! Я присягу приносил!
— Прися-а-гу? — недоверчиво переспрашивает Владимир Иванович, высоко поднимая гусеницу своих бровей.
— Присягу, да! — подтверждает папа. — Когда Военно-медицинскую академию кончал. Торжественную присягу: обещаю поступать так-то и так-то. И был в той присяге пункт: и не отказывать во врачебной помощи никому, кто бы ко мне за ней не обратился. Вот».
Трудно представить, как действительно хороший гинеколог города Вильно Яков Яновский [97] стал бы лечить генерал-губернатора — специализация несколько не та. Однако он, прекрасно зарабатывающий врач, действительно лечил и рабочих, и крестьян, и городскую бедноту. И не он один был такой. На таких вот людях — как обеспеченных специалистах, так и безвестных частниках — стояла российская медицина.
А правительство — оно тут вообще при чем?
…Позднее именно на основе земств будет создана советская медицина. Но для этого потребовалось сделать то, до чего у царского правительства руки так и не дошли (или голова, что вернее, а может быть, сердце): создать единые стандарты и накачать систему государственными деньгами. А то, что раньше было основой, — деньги местных бюджетов, предприятий, профсоюзные больничные кассы — ее только дополняло. Отсюда и результат… Вы всерьез думаете, что всего этого можно было добиться, опираясь на местные власти и министерство внутренних дел? Блажен, кто верует, тепло ему на свете…
О здравии народном
Ну что ж, о врачах мы поговорили, теперь настала очередь пациентов. Чем болели? Ясно, что при таких обстоятельствах к земскому врачу с какой-нибудь чепухой не поедут. В 1913 году в России было зарегистрировано 98 млн больных. Из них больше всех — 18,2 млн, почти 20 % — с болезнями органов пищеварения (в наше нервное время их около 6 %), даже больше, чем всех заразных больных, вместе взятых, которых насчитывалось 16,1 млн. (Причем это лишь верхушка айсберга, потому что люди, которых не припрет, к врачу не поедут, — русские крестьяне вообще стоики по части болезней.) Стоит ли удивляться, если вспомнить, как питались крестьяне — основу рациона бедняков составлял черный хлеб со всякими суррогатами, да и у рабочих не лучше, плюс вредные условия производства. Тут сохранить здоровый желудок даже русскому мужику проблематично. Впрочем, доберется он до врача — и что? Что пропишет доктор такому больному?
Александра Бруштейн. «Дорога уходит в даль».
«Юлька, послюнив худенький пальчик, тщательно подбирает с ящика немногие оставшиеся хлебные крошки. Ворвавшийся ненадолго в подвал запах еды — борща, хлеба — уже испарился без остатка.
— Носила я Юльку к одному доктору, — рассказывает Томашова. — На курорт, сказал, везите, к морю. Давайте ей свежие яички, мясо и бульон…»
А откуда все это взять? Вы таблицу потребления продуктов видели? Три яйца в месяц! А откуда взять белый хлеб, если и черного суррогатного не хватает? Даже молоко трети крестьянских семей было недоступно (про города и речи нет). А без диеты лечи не лечи, толку-то?
…Историки земской медицины заметили, что импульсы к развитию этого замечательного дела давали крупные эпидемии. Не мелкие — они, как и локальные голодовки, происходили чуть ли не каждый год. Впрочем, бороться с заразными болезнями без государственных программ — идея любопытная, но трудно представимая, при всем героизме врачей.
По части инфекционных заболеваний Россия была безусловным лидером среди сколько-нибудь развитых стран (Индия ее обгоняла, но это не повод для гордости). В 1912 году в империи было зарегистрировано около 20 млн заразных больных (более 10 % от общего числа жителей) [98]. Вот догадайтесь, какая болезнь занимала первое место (среди выявленных!)? Чесотка — не смертельное, но крайне неприятное заболевание (4,75 млн чел.). Причина — отсутствие гигиены. Когда семья спит вповалку на полатях и вытирается одним полотенцем — ничего удивительного. Второе место занимал грипп (так в то время называли все ОРВИ). Ну, это дело житейское, хотя при отсутствии лечения он осложнялся бронхитами, пневмониями, от чего люди успешно помирали. Но дальше начинается жуть жуткая.
Третье место занимала малярия (3,5 млн) [99], затем шел сифилис (1,2 млн), завершая собой болезни-«миллионники». Вплотную к миллиону подходила трахома (970 тыс.). О ней сейчас вообще мало кто знает, а ведь это тяжелейшая болезнь глаз, завершавшаяся слепотой. Причины её распространения просты — грязь. Немытые руки, общие утиральники, мухи… А результаты — чудовищны.
Затем шел туберкулез — 835 тыс., тиф «разный» (то есть сыпной, брюшной, возвратный) — 570 тыс. Это снова грязь, антисанитария. Брюшной — немытые руки, грязная еда, сыпной — вши. За полмиллиона переходил коклюш — один из четверки самых страшных детских болезней (530 тыс.). Остальные три ненамного отставали: дифтерит — 432 тыс., корь — 420 тыс. скарлатина — 350 тысяч. Теперь желудочно-кишечные хвори: дизентерия — 436 тыс., эпидемический гастроэнтерит (то, что сейчас называют ротавирусом, отравлениями и пр.) — 353 тыс. Последний далеко не так безобиден, как кажется, — не менее трети младенцев в России умирало от поносов. Традиционные оспа, чума, холера на этом фоне уже не впечатляют,
И это ведь только видимая часть айсберга. В 1913 году число обращений за медицинской помощью в деревне составляло 529,5 человека на 1000 жителей, реальные показатели наверняка выше.
Сифилис вообще приобрел размеры национального бедствия [100]. К 1914 году в империи было аж целых 12 венерологических диспансеров, так что удивляться не стоит. А народ… народ просто о нем не знал.
Михаил Булгаков. Звездная сыпь. «Застегивайтесь, — заговорил я. — У вас сифилис! Болезнь весьма серьезная, затрагивающая весь организм. Вам долго придется лечиться!
Тут я запнулся, потому что — клянусь! — прочем в этом, похожем на куриный, взоре, удивление, смешанное явно с иронией.
— Глотка вот захрипла, — молвил пациент.
— Ну да, вот от этого и захрипла. От этого и сыпь на груди. Посмотрите на свою грудь.
— Слушайте, дядя, — продолжал я вслух, — глотка дело второстепенное. Глотке мы тоже поможем, но самое главное, нужно вашу общую