Закончив, Адам как обычно теряет интерес и встает под струи душа. Освежается.
- Вот ты гад, - цежу я, скрестив руки. - А обнять?
Он оборачивается, усмехнувшись.
- Ей все мало.
Закатываю глаза.
- Не сердись. - Он обходит вокруг, целует в затылок. - Все сегодня для тебя.
Я быстро оборачиваюсь и тянусь к губам. Но... обещанное «все», не включает поцелуи. За все время он ни разу не позволил нам эту ласку. А на мой робкий вопрос "почему" выдал: «Я не хочу». Это было так просто, понятно и одновременно больно, что я расплакалась.
Он не стал жалеть, не посчитал нужным лезть в душу.
Адам целует между лопаток, поясницу. Быстро присаживается на корточки, заставляет прогнуться, сминает ладонями ягодицы и целует меня в нижние губы самым бесстыжим образом. Проводит языком. Чмокает в ягодицу и шлепает.
- Что за жопка у нее, - выдает с насмешливым восхищением. - Лизать и трахать.
Я пыталась с ним по-разному: нежно, ласково, с чувствами. Но такой язык ему чужд. Он понимает, когда я кричу шутливо: гад, сволочь. Смеется тогда. А еще он понимает слово:
- Зверье!
Которое я выкрикиваю с мнимой обидой.
Адам поднимается и открывает дверь. Стекла мгновенно отпотевают и мы оба натыкается на взволнованный взгляд Киры.
Вот блин! Я закрываюсь руками.
- Ты не закрыл дверь? Адам! - взвиваюсь моментально. - Ты с ума сошел?!
- Место. Иди, Кира, все в порядке, - посмеивается он. - Не надо меня контролировать везде и всюду. Я сам справлюсь с Радой. Тебе вообще нельзя подглядывать за таким, ты еще маленькая. Ну?
Кира разворачивается и топает на свое место, Адам берет полотенце.
- Она невинна? - спрашиваю.
- Абсолютно. Кира дала обет безбрачия.
- Кому?
- Мне.
- Ха-ха! Ты строгий папочка.
- Вообще, это ее выбор. Ни одного кобеля к себе не подпускает. Тут некоторые шастают, знаешь, отчаянные романтики: ни кола ни двора, один гонор. Пытались подкатить, поухаживать за дамой... - Я смеюсь и он продолжает: - Она их чуть не разорвала. Еле спас бедолаг.
Мощи у медведицы и правда не занимать. Она настолько в себе уверена, что на других собак даже не посмотрит, голоса не подаст. Их лай для нее — пустой звук. Но и те держатся на приличном расстоянии, дабы не провоцировать.
- Вдруг однажды влюбится и родит тебе щенят? - дразню его.
- Кира? Пф-ф. Это не про нее, - с возмущением.
Продолжаю веселиться. Ну да. У нее есть хозяин и беспокойство за него. Любовь всей ее наивной собачьей жизни.
Я встаю под душ и смываю с себя пот и поцелуи. Можно ли строить союз на благодарности и уважении? Без капли любви. С бывшим боксером.
Недавно он подарил мне букет из тридцати пяти белых роз.
Мой ответ — можно. Если учиться говорить на его языке.
Сегодня Адам обещал снова угостить меня завтраком в красивом месте. Я уже выбрала, что надену, и предвкушаю новый день в его компании. Он любит, когда я улыбаюсь и болтаю о всякой ерунде. Этот человек с тяжелейшим прошлом, переживший море физической боли... будто греется в моей безмятежности.
***
- Привет, что у тебя случилось?
У Адама напряженный тон, и я выключаю фен. Выглядываю из ванной. Он стоит у окна в белоснежной расстегнутой рубашке и боксерах. Волосы стянуты на затылке в тугой мужской пучок. Я просто обожаю его вид сзади.
- По кофейной гуще нагадал, - ехидничает, злясь. - Потому что ты звонишь в семь утра, вот и догадался... В смысле в больнице?! В какой?
Неприятный морозец пробегает по коже, я переглядываюсь с Кирой, откладываю фен и выхожу в гостиную.
- Сейчас приеду. - Сбрасывает вызов, идет к шкафу.
- Что случилось?
Адам оборачивается, и я чуть сжимаю кулаки, стараясь не выдать внутренного волнения. Почти привыкла.
Ко всему можно привыкнуть. Лишь сердце чуток ускоряется каждый раз, когда смотрю на мужчину, с которым занимаюсь любовью.
- Святоше руку сломали. Отложим завтрак?
- Конечно... еще спрашиваешь! - всплескиваю руками, едва не подпрыгнув на месте. - Кто?.. Боже! Кто сломал? Можно я тоже поеду?
Павел прекратил поиски. По крайней мере с тех пор, как я выключила мобильник, он не напоминал о себе. Невозможно затаиться на всю жизнь, но какое-то время я еще планирую это делать.
- Я буду осторожна.
- Только быстро собирайся. Ему операцию делали, надо забрать.
- Лечу!
Хватаю фен и наскоро досушиваю волосы, облачаюсь в длинное летнее платье, шлепки.
Подойдя к машине, первым делом открываю заднюю дверь, акита послушно запрыгивает в салон и устраивается на полу. Путешествия — для нее норма. Я же усаживаюсь на переднее сиденье.
Адам быстро проводит ладонью от моего колена и выше, сминает ткань, по-хозяйки стискивает бедро. Мое тело — его четки, и я позволяю ему делать с ним все, что нравится. Когда нравится. Его порывы простые, он любит трогать и смотреть. Послушно чуть раздвигаю ноги, демонстрируя лояльность, и бросаю в него робкий взгляд. Он кивает.
- Кофе хочу, - говорит. - Сейчас тормознем на заправке.
- Как скажешь.
Мерс трогается.
- Ты понял, что там случилось? - осторожно спрашиваю я. - Он ведь не на ровном месте навернулся?
- Догадываюсь. Святоше пора поискать работу в крупном городе. Его сражения — интеллектуальные, а здесь народ привык решать вопросы по-простому. Суки.
Глава 32
Исса
В прошлую операцию Исса проболтал лишнего, поэтому в этот раз решил обойтись без наркоза.
Медики, конечно, дают клятвы и все такое, но, в конце концов, они всего лишь люди. А люди могут ошибиться, накатить больше меры и поделиться с друзьями историей интересного пациента. Когда ты хранишь сразу несколько тайн, мозг отключать — непростительная роскошь.
Операция длилась два часа. Кисть руки обезболили, но...
Вашу мать. Смотреть, как копаются внутри, — пытка