Арис вздохнула негромко.
— Лея Сальвадоровна, не забудьте важную деталь: вы предлагаете обучить чародейству девочек. Та хозяйка была права, таких уверенных невест многие обойдут сторонкой. Ученицы школы не постигнут магию настолько, чтобы иметь вашу самостоятельность, при этом серьезно рискуют остаться одним.
Лея подумала, что ей впервые что-то нужно от горожан, и вдруг открылось, что она их совсем не знает.
— Это же глупость, — почти растерялась она.
— Это то, с чем они живут веками. Соблюдать уклад — залог того, что не будешь черной овцою в белом стаде. Черные овцы живут гордо, тяжело и недолго — нельзя винить горожан в том, что дочерям они такого не желают.
— Мать Рози охотно дозволила ей учиться.
— Мать Рози хлебнула вдовьей жизни, — подсказала Арис, — она, кажется, делает на любое замужество меньшую ставку, а вашу магию оценить сумела.
— А вы? Разве вы не вдохновились моим учебником? — с ревностью припомнила магичка.
— Я была искренна с вами, леди Лея, — заверила Арис. — Но стала забывать, что не всем на окраинах выпадает поворот судьбы, подобный моему. Косые взгляды прежних соседей влияют на меня гораздо меньше.
— Вам теперь трудно среди них? — Лея вдруг сменила тон, обнаружив сочувствие.
— Не слишком, — покачала головою спутница. — Я едва верю, что не сплю. Обретение имени и предложение господина Карнелиса все еще кажутся мне облачными замками.
Лея улыбнулась про себя: даже готовясь к свадьбе, скромница Арис не может звать Себастьяна по имени, и в самом деле трепещет перед выпавшим ей счастьем.
— Мы вполне настоящие, леди Арис, — утвердила она. — Пользуясь случаем, прошу вас почтить мои именины своим присутствием. Вечер состоится в сентябре, в самом избранном кругу.
Арис посмотрела на магичку в прежнем изумленном восхищении. На этот раз она не удержалась от вопроса:
— Вам неведом еще и мой обретенный род — и вы готовы делить со мной важный праздник, даже представлять гостям?
— У меня нет оснований для недоверия тому, кто оказывает вам протекцию, — пожала плечиком Лея и, видя вязуньину радость, твердо подчеркнула: — Что, разумеется, еще не дает ему права полагать меня будущей супругою без спроса.
Это замечание навело Арис на свежую мысль.
— Быть может, выпускниц вашей школы снабжать и денежным приданым? Игнорировать подобных невест уже станет недальновидно, и со временем к школе привыкнут.
Лея подумала, что мир сходит с ума: аристократы отдают магам-наставникам чудовищные суммы — а она будет сама платить простородным девицам, чтобы те у нее учились.
— Средства, разумеется, проблемы не составят, — согласилась она. — Но помогут ли сломить их твердолобость?
— Значительно способствуют, — уверенно сказала Арис, хотя и задетая «твердолобостью». — При худшем раскладе ваших учениц заподозрят в понятной корысти, а не возмутительном бунте против традиций.
— Традиции в самом деле столь значимы?
— Они — опора безопасности, леди Лея, — вновь попыталась донести вязунья, покуда они уже сворачивали на ее родную улицу. — Решения в рамках традиций дают уверенность. И здесь я никого не укорю: мне ли не знать, как тяжело даются перемены! Даже обновление занавесок на окне я почитаю крутым переломом жизни.
Не без труда признавшись храброй магичке в этой косности, Арис все-таки подняла глаза от знакомых рытвин под ногами — и, поднявши, немедленно споткнулась на полушаге.
У ее дома стояла чужая телега. Дверь избушки была беспомощно распахнута, а двое незнакомцев лихо волокли наружу старенький сундук. Картина разорения дополнилась толпою горожан — и никто из добрых соседей не посмел вмешаться.
Творимое бесчинство объяло Лею настоящим гневом. Юная магичка враз опередила Арис, незримым щитом пробилась через армию зевак и возвысила глас:
— Что здесь происходит?
Решимость маленькой леди восхитила Арис, едва пролезшую следом — интересно, сумеет ли она сама когда-нибудь так проникнуть в чужую беду, не ища оправданий для обхода стороною?
Ответом Лее было невразумительное мычание зрителей, но грузчики не опустили своей ноши.
— Приказано, — отмахнулись они и принялись кряхтеть, поднимая сундук на порядком забитую телегу.
— Осторожнее там! — донесся из домика голос третьего мужчины.
Он прозвучал так по-хозяйски, что Лея тотчас определила в нем зачинщика безобразия. Она изготовилась обрушить свои вопросы на выходящего, когда из недр ветхого дома вдруг явилось лицо, слишком высокое для выволочки даже от Леи Астер.
— Ваше высочество, — сдержанно поклонилась она.
Флавия Терини она видела лишь раз, в день поимки Хавьера, когда Земский приказ был полон самых разнообразных аристократов. В хаосе того дня не состоялось и формального представления, однако, двоюродный дядя Алессана враз ее узнал.
— Леди Лея, — даже в ответ на ее холод не смог он сдержать улыбки блаженного, поселившейся на его устах с момента выхода из дворца.
Ему пришлось покинуть кабинет после признания, чтобы позволить императору использовать растерянность посла и по горячим следам провести задуманные ранее переговоры. Флавий дождался отца только через час, и в приемную тот вышел куда более довольным, чем Селим. Лишь тогда появилась возможность вернуться в кабинет и сообщить все недосказанное — в числе прочего, и о дочери.
Внучками государя было не удивить, но историю женитьбы сына он изволил обозначить «занимательной». То, что двадцать лет назад стало бы поводом к опале, теперь обернулось едва ли не дивной шуткой, удачным ходом. Не венчайся тогда сын с той, кто запала в душу — как бы еще перенес он годы плена, кем вернулся?
Знакомство с новой родней император определил на будущую седмицу, но обретение Флавием семьи дозволил предать огласке — иначе столице о том растрезвонит Селим.
Дважды повторять не пришлось — царевич лично завернул в редакцию ладийских вестей, а к полудню объявился на Зеленой улице, заразил счастьем свою Леонору и бросился с нею укладывать вещи.
Арис, наконец, начала постигать свершавшееся на ее глазах, но не успела дать подруге и намека.
— Осмелюсь уточнить, за какие провинности вы лишаете Леонору Эмильевну ее имущества? — настойчиво обратилась магичка.
— Готовность быть ей защитой делает вам честь, милая леди, — сиял Флавий. — Оставьте вашу тревогу — я лишь забираю супругу и дочь в наш общий дом.
Вышедшая следом Леонора сама несла большую шляпную коробку и была взволнована, но совершенно точно всем довольна.
Лея в сомнении переводила взор на нее, на царевича, снова на хозяйку — и, наконец, сопоставила полный узор.
«Лис меня не обманул», — почему-то с гордостью подумала она и обернулась к подруге, что оказалась «высочеством». Нужно было совершить какой-то предусмотренный реверанс, но Лея не потрудилась даже вспоминать такие тонкости. Она шагнула к виновато улыбнувшейся вязунье