О ЧЕМ ЭТА КНИГА?
Хроника болезни и умирания мелкого судейского чиновника. Книга о том, как человек переживает приближение конца, как убегает от осознания того факта, что смерть неизбежна, и как все это меняет его понимание прожитой жизни.
КОГДА ОНА НАПИСАНА?
Начало 1880-х для Толстого – время «духовного переворота»: он пересматривает собственную жизнь и формулирует свой символ веры. Замысел рассказа о «простой смерти простого человека» относится к 1881 году; его первоначальное название – «Смерть судьи». В это же время Толстой готовит к публикации «Исповедь», заканчивает «Исследование догматического богословия» [10] и «Соединение и перевод четырех Евангелий» [11] и начинает работу над трактатами «В чем моя вера?» [12] и «Так что же нам делать?» [13]. Название «Смерть Ивана Ильича» впервые упоминается в письме Софьи Андреевны Толстой к Татьяне Кузминской [14] от 4 декабря 1884 года – она сообщает, что муж читал отрывок из нового рассказа: «…вот пишет-то, точно пережил что-то важное». В первых редакциях повесть – это дневник Ивана Ильича, позже Толстой начинает писать от лица автора. Окончательная редакция текста датирована 25 марта 1886 года.
Дом в Долго-Хамовническом переулке (сейчас улица Льва Толстого), где жила семья Толстых начиная с 1881 года. Фотография 1920 года [15]
КАК ОНА НАПИСАНА?
«Смерть Ивана Ильича» – одна из вершин толстовской интроспекции: автор следит не только за меняющимися чувствами и мыслями, осознанными или неосознаваемыми мотивами поступков, но даже за мельчайшими физиологическими ощущениями. Повесть знаменует поворот к «позднему Толстому»: автор как будто пытается приглушить красоту слога, язык становится суше. По выражению литературоведа Сергея Бочарова, «слово автора начало сокращаться и упрощаться, сжиматься, оно начало засыхать и в то же время до крайности обостряться». Риторические фигуры «Смерти Ивана Ильича» напоминают о толстовских трактатах, создававшихся в одно время с повестью, но если в публицистике Толстого все точки окончательно расставлены, здесь на задаваемый героем вопрос «зачем?» автор не дает прямого ответа.
ЧТО НА НЕЕ ПОВЛИЯЛО?
Знакомство Толстого с Иваном Мечниковым, прокурором тульского суда, история его последующей болезни и смерти. Уход из жизни близких людей – Ивана Тургенева (1883) и князя Леонида Урусова [16] (1885). Собственные размышления о смысле смерти, проходящие через самые разные тексты Толстого – от ранних дневниковых записей до сцены смерти князя Андрея в «Войне и мире», от рассказа «Три смерти» до «Исповеди» и религиозно-философских сочинений 1880-х годов.
КАК ОНА БЫЛА ОПУБЛИКОВАНА?
В 1886 году, в очередной, двенадцатой части «Сочинений графа Л. Н. Толстого», издававшихся Софьей Андреевной Толстой.
КАК ЕЕ ПРИНЯЛИ?
Современники оценивают повесть как одну из вершин творчества Толстого и мировой литературы вообще. «Ни у одного народа, нигде на свете нет такого гениального создания, – пишет Толстому Владимир Стасов [17] 25 апреля 1886 года. – Все мало, все мелко, все слабо и бледно в сравнении с этими 70-ю страницами». Петр Чайковский 12 июля 1886 года пишет в дневнике: «Прочел “Смерть Ивана Ильича”. Более чем когда-либо я убежден, что величайший из всех когда-либо и где-либо бывших писателей-художников, – есть Л. Н. Толстой. Его одного достаточно, чтобы русский человек не склонял стыдливо голову, когда перед ним высчитывают все великое, что дала человечеству Европа…» Николай Лесков находит в повести важное социальное содержание: в статье «О куфельном мужике и проч.» он пишет о том, насколько равнодушны к чужому горю «так называемые образованные люди русского общества», и как «над всем этим бесчувственным сонмищем высоко возвышается и величаво стоит… “куфельный мужик”, который всех участливее, потому что он живет, зная, что ему “самому помирать придется!”». Авторитет Толстого к этому времени непререкаем, и если его религиозно-философские сочинения (находящиеся, впрочем, под цензурным запретом) вызывают споры, то достоинства новой повести не ставятся под сомнение почти никем.
ЧТО БЫЛО ДАЛЬШЕ?
Владимир Набоков в «Лекциях о русской литературе» называет повесть «самым ярким, самым совершенным и самым сложным произведением Толстого». Описанные Толстым переживания отчуждения, заброшенности, трагического абсурда, охватывающие человека на пороге смерти, станут предметом исследования философов-экзистенциалистов: исследователи отмечают, что концепция «бытия-к-смерти» [18] Мартина Хайдеггера во многом совпадает с мыслями о смерти в повести Толстого. Мотивы повести найдут продолжение в самых разных произведениях, имеющих дело со смертью: Чехов в рассказе «Архиерей» вернется к переживанию смерти как освобождения, Бунин в «Господине из Сан-Франциско» вновь покажет, как смерть обессмысливает привычное обыденное существование, для Кафки («Превращение»), Беккета («Мэлон умирает») и модернистской литературы в целом будут важны описанные Толстым ощущения абсурда и отчуждения, связанные с переживанием собственной смертности.
Существует несколько вольных экранизаций повести, самая известная из них – «Жить» Акиры Куросавы (1952), а самая курьезная – «Иван под экстази» (2000), независимое американское кино о сексе, наркотиках и смерти голливудского продюсера. Ближе всего к духу повести подходит картина Александра Кайдановского «Простая смерть» (1985).
КАК ТОЛСТОЙ ПОНИМАЕТ СМЕРТЬ?
«Если человек научился думать, про что бы он ни думал, он всегда думает о своей смерти» – эти слова Толстого, сказанные в 1902 году в крымской Гаспре (когда сам Толстой был тяжело болен), приводит в своих воспоминаниях Горький. Мысли о смерти пронизывают дневник Толстого (он ведет его с перерывами с 1847 по 1910 год), его художественные произведения, публицистику и философские трактаты: смерть – отправная точка или, скорее, непробиваемая стена, от которой отталкивается толстовская мысль. С мыслью о смерти невозможно примириться: человеческое «я» не в состоянии представить и принять необходимость разрушения самого себя. И вместе с тем мысль о смерти вырывает человека из круговорота обыденности и возвращает к главным вопросам: зачем мы живем, что мы должны делать, в чем смысл и оправдание жизни.
Кульминационная точка переживаний Толстым собственной смертности – эпизод, случившийся 1 сентября 1869 года и известный под названием «арзамасский ужас», Толстой пишет о нем в неоконченной повести «Записки сумасшедшего» (1884–1903). Остановившись по пути в Пензенскую губернию в небольшой гостинице в Арзамасе, посреди ночи Толстой переживает необъяснимый страх и чувствует физическое присутствие смерти: «Да что это за глупость, – сказал я себе, – чего я тоскую, чего боюсь». – «Меня, – неслышно отвечал голос смерти. – Я тут». Смерть создает неразрешимое, непостижимое для разума противоречие («Ничего нет в жизни, а есть смерть, а ее не должно быть»). Перед лицом смерти теряет смысл вся прошедшая и предстоящая жизнь: «Я живу, жил, я должен жить, и вдруг смерть, уничтожение всего. Зачем же жизнь? Умереть? Убить себя сейчас же? Боюсь. Дожидаться смерти, когда придет? Боюсь еще хуже».
Размышления о смерти сопровождают «духовный переворот», происходящий в жизни Толстого в конце 1870-х – начале 1880-х годов. Осознание неизбежности смерти приводит Толстого к тому, что сам он называет «остановкой жизни»: «Среди моих мыслей о хозяйстве, которые очень занимали меня в то время, мне вдруг приходил в голову вопрос: “Ну хорошо, у тебя будет 6000 десятин в Самарской губернии, 300 голов лошадей, а потом?..”» Толстой сталкивается с вопросом, как он сформулирован в «Исповеди»: «Есть ли в моей жизни такой смысл, который не уничтожался бы неизбежно предстоящей мне смертью?» Поиск такого смысла заставляет Толстого искать спасения в религии, а затем приводит к мысли о ее несовершенстве, о необходимости исправления и очищения христианства. Здесь же истоки социально-нравственного учения, ставшего известным как толстовство: именно перед лицом смерти человек понимает, что необходимо отказаться от любых форм принуждения и власти над ближним, которые несут с собой государство, собственность, цивилизация и культура. «Все наши действия, рассуждения, наука, искусства – все это предстало мне как баловство. Я понял, что искать смысла в этом нельзя».
12 января 1895 года Софья Андреевна записывает в дневнике реплику мужа: «Жизнь не была бы так интересна, если б не было этой вечной загадки впереди – смерти». 7 сентября этого же года Толстой сам пишет в дневнике: «В последнее время очень близко чувствую смерть. Кажется, что жизнь матерьяльная держится на волоске и должна очень скоро оборваться. Все больше и больше