«Магия – это как инструмент, она работает на благо только в умелых руках», – говорил он, постукивая пальцем по голове и наставительно улыбаясь.
Как мне могли помочь подобные речи – неясно. Майя и бабушка Рита – единственные, кому я мог смело озвучить собственные проблемы. Увы, подруга понятия не имела, как мне помочь, а дальняя родственница лишь загадочно улыбалась да подкармливала меня свежей выпечкой, уговаривая потерпеть.
Постепенно я начал подозревать, что все эти тренировки не просто так свалились на меня. Я решил, что меня готовят на случай новой атаки на Лиану. Это объяснение казалось вполне логичным. Я стал частью ее стаи, и теперь, вероятно, должен быть готовым защищать ее всеми средствами. Мысли об этом как настораживали, так и успокаивали одновременно. С одной стороны, меня готовили для чего-то действительно значимого, с другой – я боялся не справиться, оказаться слабым в момент, когда от меня будет зависеть жизнь близкого существа. Мне ничего не оставалось, кроме как смириться с этой ролью и стараться изо всех сил. Я больше не задавал вопросов, понимая, что в итоге от меня требуется. Просто следовал указаниям, даже когда казалось, что не смогу больше выдержать.
Однако было еще несколько обстоятельств, которые угнетали меня максимально. Я практически не видел Эмили. Наши встречи свелись к коротким мгновениям, когда я прибегал в отделение фауны, чтобы починить что-то срочное или отнести Мелиодоре передачку от Торбина. Подозреваю, что гном был в курсе моих амурных дел, так как частенько я бежал к полудраконихе с невероятно примитивными поручениями. Я был рад хоть ненадолго, но иметь возможность пересекаться с Эмили.
Однако видеть ее, но не иметь возможности нормально поговорить, улыбнуться, подержать ее за руку – это было мучительно. Мы встречались взглядами, она вроде бы радовалась, но я подозревал, что ей, вероятно, тоже несладко. Увы, другого выхода не было. Мои дни заполняли тренировки, занятия, ни о каких свиданиях не могло быть и речи. Это ощущение потери только зарождающейся тонкой связи с ней было самым тяжёлым – будто частичку моей души отрезали.
Еще расстраивало то, что я не мог попасть в город ради уроков электромагии. Элеррион и ректор решили, что пока выход за пределы стен академии слишком рискован. Разрешение на вылазки не выдавали ни мне, ни друзьям. Даже в лавку к гномам за расходниками теперь ходил только Торбин. Вся моя жизнь ограничивалась лишь академией и ее территорией. Пускай и довольно обширной.
Неделю назад я, доведенный до отчаяния, решил наведаться к Ксаверию, скажем так, нелегально. Быстро справившись с ремонтом сломанной колеи в подвале, я воспользовался стихийным порталом и сбежал из академии. Сам не верю, но у меня получилось с первого раза. Я рухнул без сил на пыльный коврик в уже знакомом подвале.
Радовался я не слишком, так как этот портал высосал из меня огромное количество энергии. Ксаверий, появившийся рядом через пару минут, был вынужден влить в меня приличный заряд магии. Взбодрившись, я вывалил на его седую голову все невзгоды. Старый учитель внимательно слушал меня, не перебивая. Он кивал головой, а потом, подойдя ближе, взял меня за подбородок и долго всматривался в мои глаза. Я был бы и рад отвести взгляд из-за пронизывающего ощущения колючего холода, но тот словно загипнотизировал меня.
– Ты, Лёнечка, слишком многое сдерживаешь в себе. Магия – это не то, что стоит держать в клетке. Твои способности уникальны, и в первую очередь тебе необходимо научиться контролю своих стихий. Они должны как смешиваться по твоей воле, так и стремительно разделяться, не превалируя друг над другом, а дополняя и усиливая. Как с твоим истинным зверем. Необходим равноценный баланс, дающий право на полноценную жизнь вам обоим.
В его словах сквозила странная простота. Мне стало одновременно легче и сложнее. Легче, потому что нашелся кто-то, кто понимал меня, и сложнее, потому что я осознавал, насколько я еще профан во всей этой магической хрени. По ощущениям прошло полчаса, и нужно было срочно вертаться взад, пока мой зад не прищучили. Я мысленно начал искать оправдание тому состоянию овоща, в которое я превращусь после затрат энергии на создание обратного портала.
Видимо, мой разум для Ксаверия был как открытая книга, ибо он, рассмеявшись, предложил мне решить проблему кардинально. Старик взял меня за руку, потянув за собой, и тут же шагнул в круг портала, что создал за доли мгновения.
Признаюсь, я чуть не обделался, когда понял, что снова бестелесно завис в уже знакомом переливающемся пространстве, которое разноцветными волнами пульсировало вокруг меня. «Сердце» академии всё так же поражало хаотичным бегом пульсирующих линий, закручивающихся в радужные потоки и растворяющиеся в глубинах черной дыры со всех сторон.
Проклятье!
ДраКоши-то поблизости нет, чтобы помочь мне найти выход.
– К чему эта паника? – раздался позади голос Ксаверия.
Я переместил взгляд и испуганно взвизгнул, когда увидел два огромных зрачка дракона, пристально смотрящих на меня из мрака. Эти глаза казались бесконечно глубокими и ужасно пугающими. Резко захотелось дать дёру, но без тела это казалось невыполнимым. Я вроде и чувствовал его, но оно как бы растворилось в пространстве.
Затем я услышал спокойный смех Ксаверия, снимающий напряжение своим присутствием, и понял, что глаза дракона принадлежат ему.
– Не пугайся, сынок, – голос учителя звучал теперь мягче, словно у отца, успокаивающего ребенка.
«Сынок» слегка резануло слух, но возраст Ксаверия давал ему право именовать меня даже внучком.
– Это всего лишь моя истинная форма, форма дракона, в которой я предстаю здесь, в «Сердце» академии. Ты, кстати, видишь ее глазами, которые также являются частью меня. Тут нет ничего опасного, это место максимально близко тебе по своей сути. Те потоки энергии, что ты можешь видеть, родственные магическим течениям, что разливаются в твоих жилах.
С этими словами Ксаверий вытянул из тьмы когтистую лапу, и стены бездонной комнаты начали становиться полупрозрачными. Мое дыхание замерло, когда я увидел, как по каменным жилам, извиваясь, словно серебристые змеи, текут потоки энергии. Они мягко пульсировали, огибая преграды и перетекая из одного камня в другой. Энергия струилась, переливаясь всеми оттенками голубого и фиолетового, словно ожившая молния, сверкающая в глубине породы. Потоки сливались в единый