В гостевом секторе я увидел незнакомого мне эльфовампира. Его осанка, холодный взгляд и дорогие одежды говорили о высоком статусе. Длинные серебристые волосы были аккуратно убраны назад, а глаза пронизывали насквозь, как ледяные иглы. Он сидел, непринужденно наблюдая за происходящим, и я почувствовал его скрытую, но ощутимую враждебность. Гримхалк провел меня на подиум и отступил к дверям, оставив одного в центре внимания взглядов присутствующих.
Часовая башня за окном пробила десять ударов, и ректор начал процесс. Голос Гильдора звучал уверенно и даже торжественно, когда он зачитал обвинение. Каждое слово било, как молот по наковальне: нападение, убийство, нарушение правил академии. Я ощущал, как речь обвинителя отражается эхом в моей голове, всё глубже вонзаясь в сознание. Он спросил, верно ли было изложено обвинение, и я лишь молча кивнул, не зная, что говорить. Что можно было сказать в свою защиту, когда все факты были против меня?
После этого ректор вызвал свидетелей. Аларик и его подручные выступали первыми. Их слова звучали громко и четко, каждое предложение казалось отрепетированным. Они уверяли, что я напал на них без всякой причины. Аларик утверждал, что я атаковал без предупреждения и хладнокровно убил их товарища – Сарвала. Каждое слово било меня изнутри, каждое обвинение отзывалось болью и возмущением. Грудная клетка непроизвольно сжималась, а ладони стиснулись в кулаки так сильно, что ногти впивались в ладони до крови.
Как они могли так нагло лгать? Как можно так переворачивать всё с ног на голову?
Злость разгоралась, но я знал, что не мог позволить себе сорваться. Их слова были ложью, но для всех здесь я был лишь обвиняемым, и их три голоса явно звучали громче моего.
Когда свидетелей выпроводили, ректор дал мне слово. Я коротко пересказал, что произошло. Рассказал, как они окружили меня, как началась стычка. Рассказал, как пытался защищаться, как драка вышла из-под контроля. Но, когда Гильдор спросил, есть ли у меня кто-то, кто может подтвердить показания, я только печально покачал головой. Никого. Я был один.
– Три голоса против одного, – подвел итог Гильдор. Его голос был тяжёлым, но беспристрастным. – В таком случае обвинение перевешивает.
Незнакомый эльфовампир поднялся со своего места, его лицо выражало явное удовлетворение. Он кивнул ректору, получил разрешение высказаться, поблагодарил за объективное рассмотрение дела и заявил, что готов забрать меня для дальнейшего суда в Ноктандрии прямо сейчас. Его слова прозвучали, как удар молнии. Я почувствовал, как меня охватывает удрученная апатия. Всё кончено. Меня заберут к вампирам, и вряд ли я вернусь живым. В груди всё сжалось, а мысли заполонила темнота. Я опустил голову, почти смирившись с приговором.
В этот момент слово взял Элеррион. Он подошел ко мне. Глаза преподавателя встретились с моими, и я увидел в них то, что заставило сердце забиться быстрее, – надежду.
– Леонид, – обратился он ко мне, – есть способ доказать твою невиновность. Ты готов открыть свой разум и показать всем, что произошло в тот вечер? Мы можем провести обряд магического допроса, визуализировав твои воспоминания. Но учти, при этом обряде есть высокая вероятность сойти с ума, или же показать нечто из твоего прошлого, что ты, возможно, не захочешь показывать.
Я кивнул не задумываясь, почти не веря своим ушам. Я готов был на всё, лишь бы оправдать себя.
– Я согласен! Согласен, лэр! Это всяко лучше, чем каторга или смерть. И мне нечего скрывать, – слова сорвались с губ, и я почувствовал, как что-то внутри меня вспыхнуло.
Возможно, это был шанс, последний шанс. Я должен был его использовать, что бы ни случилось.
***
Лиана проснулась в тускло освещенной палате. За окном царило позднее утро, серое и мрачное. В комнате не было никого, и пустота мгновенно пробудила в ней беспокойство. Она повернула голову в сторону ног, надеясь увидеть хотя бы ДраКошу, но даже он куда-то исчез. На сердце стало тяжело, словно его сжала ледяная рука. Казалось, весь мир продолжает вокруг нее рушиться, а душа снова наполняется страхом и болью. Мрачные мысли о том, что Леонид попал в передрягу, а она ничем не может ему помочь, вновь навалились грузом, словно темное давящее одеяло.
Раздался стук в дверь, и в комнату вошел Элводир. Его высокий, стройный силуэт на мгновение заслонил яркий свет из коридора. Эльф с серьезным выражением лица приблизился к Лиане и начал осматривать пациентку. Его руки двигались уверенно и осторожно, а глаза были сосредоточены и чуть суровы. Лиана почти не слышала задаваемых ей вопросов. Мысли вновь и вновь ускользали в сторону Леонида, его лица, его улыбки. Он казался ей сейчас таким недосягаемым, как будто между ними обрушился подвесной мост, разлучив пару. Элводир говорил что-то об ее выздоровлении, о том, что после оборота под его контролем она будет как новенькая, но девушка только кивала, едва улавливая смысл его слов.
Наконец, не выдержав, она прервала знахаря, задав единственный вопрос, который мучил ее все эти долгие часы:
– Где Леонид? Что с ним?
Элводир остановился, его глаза потемнели, словно он не хотел говорить ей правду. Он аккуратно накрыл ее руку своей, и Лиана почувствовала прохладу ладони, ее мягкость, которая выдавала его сострадание.
– В десять часов начались слушания по его делу. Но не волнуйтесь, ректор обязательно во всём разберется.
Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла натянутой, и это лишь усилило беспокойство.
Лиана резко попыталась встать, почувствовав, как отчаяние охватывает ее сердце. В груди что-то сжалось, словно волчица попыталась прорваться наружу, чтобы