После того как закончилось наше время в библиотеке, я предложила подвезти Майло домой, так как он не мог водить машину ночью. Он отклонил предложение и сказал, что ему не помешает свежий воздух.
– Да и к тому же как это будет выглядеть, Учительница? – прошептал он, засунув руки в карманы. – Что, если кто-нибудь увидит, как мы едем вместе?
Он был прав.
Я ненавидела то, что он был прав.
Его губы сложились в лёгкую улыбку.
– Не грусти, Стар.
Я засмеялась и покачала головой, стоя перед машиной:
– Не утешай меня, это я должна утешать тебя.
– Ты меня утешаешь.
– Как?
– Тем, что существуешь.
Он сделал шаг ко мне. Наверное, слишком близко, но я не отошла. Чувства, которые я испытывала к этому человеку, только усиливались по мере того, как он становился ближе, и мне хотелось ощутить их все. Он был подобен морской волне посреди пустыни. Освежающей и запретной.
Он коснулся моей руки. Его голос понизился на октаву.
– Однажды я скажу тебе о любви вслух, и это будет лучший день в моей жизни.
– Майло…
– Я обещаю, Старлет. Я обещаю.
И именно тогда началась моя любовь к Майло Корти.
После того как он ушёл, я залезла в машину и некоторое время сидела там, не заводя её. Я была разбита, я плакала, пряча лицо в ладонях, не понимая, почему жизнь должна быть такой, какая она есть.
Я поехала домой и остаток ночи исследовала пигментный ретинит.
Я не могла спать. Мой разум мчался со скоростью миллион миль в час. Я даже не могла себе представить, что мысли Майло делали с ним.
Около двух часов ночи я отправила ему сообщение.
Старлет: Ты в порядке?
Я надеялась, что он спит, но через несколько секунд получила ответное сообщение.
Майло: В порядке.
Майло: Иди спать, Учительница.
Я вздохнула.
«В порядке».
Глава 24
Майло
Мне было интересно, как выглядит мир для других. Что они видели такого, чего не замечали мои глаза? Я задавался вопросом, видел ли я когда-нибудь мир таким, каким его на самом деле предполагалось видеть. Я никогда не знал, что у меня есть проблема, которая, вероятно, была частью чего-то глобального. Я просто предполагал, что все смотрят на мир через ту же призму, что и я.
Как выглядел для них голубой? А зелёный? На каком расстоянии они могли разглядеть предметы? Как они смотрели на мир, и как я так долго не осознавал, что отличаюсь от других?
В последнее время мне казалось, что я смотрю на всё по-другому. Я изучал вещи дольше – животных, людей, растения. Я начал смотреть на предметы с гораздо более близкого расстояния, чем раньше. Когда узнаёшь, что можешь навсегда потерять зрение, начинаешь смотреть на жизнь другими глазами – как бы банально это ни звучало. Проблема заключалась в том, что я не был уверен, что то, что я вижу, – это то, что я должен видеть.
Ещё я просмотрел коробку с фотографиями, которая стояла в глубине моего шкафа. Это была коллекция фотографий моих родителей и меня. Я просматривал их в течение прошлого года всякий раз, когда чувствовал, что слишком сильно скучаю по маме. Возможности видеть её на фотографиях, видеть её улыбку было достаточно, чтобы помочь мне пережить некоторые из самых тяжёлых дней.
Мысль о том, что однажды у меня не будет этого источника связи с ней, ужасала. Я не хотел забывать её улыбку. Её глаза. Её образ. Мне было страшно забыть её.
Когда подошло время обследования глаз, мне каким-то чудом удалось уговорить папу отвезти меня на приём к врачу, и он остался ждать в холле. Когда я вошёл в кабинет, меня начало тошнить. Как будто я уже знал, что произойдёт, и всё ещё был в ужасе, слыша слова, слетающие с уст доктора.
Казалось, будто всё двигалось одновременно в замедленном и быстром темпе. Я не мог взять ситуацию под контроль. Мои глаза устали от постоянного расширения и осмотра.
Я продолжал моргать, пытаясь избавиться от странного ощущения.
Затем на какое-то время я остался один в комнате для осмотра.
Я сидел там, испытывая мучительно сильное чувство одиночества. Я знал, что, когда врач вернётся, он принесёт мне результаты. Я не был уверен, что готов услышать слова, слетающие с его уст.
Он вернулся с улыбкой, которая рассказала мне всё, что нужно было знать.
– Что ж, – заявил он. – Результаты получены… но сначала, есть ли у вас в холле член семьи, с которым вы хотели бы разделить эту информацию?
Это был хороший способ сказать: «Вы ослепнете, поэтому вам может понадобиться поддержка».
– Мой отец там, – сказал я.
Он кивнул:
– Если хотите, можете пригласить его сюда.
Я чувствовал себя идиотом, желая, чтобы отец пришёл со мной в кабинет. Я был достаточно взрослым, чтобы справиться с этим самостоятельно, но я так сильно нуждался в его поддержке.
Хотя мне бы хотелось, чтобы это была мама. Я задавался вопросом, перестану ли я когда-нибудь желать, чтобы вместо него была мама.
Недолго думая, я поднялся со стула и направился в холл, чтобы найти отца. Оглянувшись вокруг, я заметил, что он больше не сидит и не ждёт меня.
Я проверил туалеты, но все они были пусты. Я отправил ему сообщение, но не получил ответа. Я вышел на улицу, чтобы посмотреть, не прервался ли он на перекур, но у меня свело желудок, когда я оглядел парковку и понял, что машины отца нет.
Прежде чем вернуться в кабинет, я достал телефон и открыл контакты. Мой палец на мгновение завис над именем Старлет. Она была той, кого я хотел бы сейчас видеть. Она была той, кто мне был нужен. Но это было невозможно, для её же блага. Если бы я позвонил, она бы появилась. У меня не было никаких вопросов или сомнений по этому поводу. Тем не менее я не мог испортить её мир только потому, что мой собственный был в беспорядке. Я бы никогда не причинил вреда её жизни, если бы мог этого избежать. И всё же мне хотелось, чтобы она была со мной. Она умела делать плохие вещи менее болезненными.
Я отложил телефон и вернулся в кабинет врача, чувствуя себя полным идиотом. Садясь на своё место, я прочистил горло:
– Извините. Что-то произошло, и ему пришлось уйти.
Я был более чем смущён.
Я чувствовал себя одиноким.
Я был один.
И я