— Сопротивление бессмысленно, — холодно продолжил Кай, опускаясь на одно колено рядом с ней. — Но я дам тебе последний шанс. Присоединись ко мне, и эта боль исчезнет.
Мара не могла ответить. Она даже не поняла его слов. Её сознание погружалось всё глубже в пучину боли, которая вытесняла всё остальное.
— Ты понимаешь, Сейр? — прошептал он почти нежно. — У тебя нет другого выбора. Ты подчиняешься, или я продолжу. Тебе нечего терять, но я могу подарить тебе всё. Всё, что ты пожелаешь. Только скажи «да».
Вдруг исчезла и боль, и Башня, и Ардонис. Всё исчезло, осталась только Мара, провалившаяся в кромешное, всеобъемлющее ничто.
Глава 59. Магия исцеления
Мара была уверена, что она умерла. Её тело казалось пустым, лишённым массы, как будто она парила в бесконечном, ледяном вакууме. Она открыла глаза, но вокруг царила такая непроглядная темнота, что никакой разницы не было.
Ощущения стали возвращаться к ней одно за другим. И первой пришла боль. Это был всего лишь отголосок той боли, но даже он заставил её вскрикнуть и тут же закашляться. Ледяной воздух обжёг горло, и второе, что она почувствовала — холод. Едкий, пронизывающий до костей. Под спиной она почувствовала что-то шершавое и ломкое — ветки. И ещё холоднее было от мёрзлой земли, на которой она лежала.
Мара попыталась пошевелиться, но это оказалось невозможно. Её конечности словно исчезли, и лишь с трудом она начала осознавать своё собственное дыхание: тяжёлое, рваное, но всё же существующее.
Она затихла, пытаясь прийти в себя. Боль от магии крови стремительно отступала, и осталось только саднящее раненое бедро. Глаза привыкли к темноте, и Мара разглядела над собой голые ветки деревьев и затянутое тяжёлыми облаками небо, которое едва светилось редким вкраплением звёзд. Было тихо. Только поскрипывали деревья на ветру и ухали совы. Значит, она в лесу. Как она сюда попала? Не важно. Важно, что она была далеко от Башни и от Кая Ардониса.
Какая-то часть её хотела просто лежать, никуда не идти, позволить сознанию снова уплыть в темноту. Но другая, упорная часть, шептала: «Давай, Мара. Ты выбралась. Не сдавайся сейчас.» И вдруг, сквозь шепот ветра, Мара уловила звук, который заставил её замереть. Где-то вдалеке слышался едва различимый шум. Ей понадобилось несколько долгих секунд, чтобы осознать, что это не плод её воображения. Звук становился всё явственнее. Это не могло быть ничем другим.
Это был водопад.
Осознание того, что академия была близко, вдохнуло в неё новые силы. С трудом, но Мара всё же встала. Сначала на четвереньки, а затем, цепляясь за дерево, на ноги. Шаг за шагом, спотыкаясь, и словно учась заново ходить, она двинулась на звук.
Мара брела через лес дрожа от невыносимого холода. Каждая её косточка казалась замороженной, а ветер хлестал, словно плетью. Штаны, насквозь мокрые от крови и снега, грозились превратиться в ледышку.
Она приложила руки к груди и попыталась сложить пальцы для простейших согревающих чар, но ничего не произошло. Её силы были полностью истощены, магия отказалась подчиняться. Даже искры эфира внутри неё, обычно еле уловимо теплившиеся, казалось, замёрзли. Не оставалось ничего, кроме как идти вперёд.
Снег облеплял её сапоги, утяжеляя каждый шаг. Лес казался бесконечным, и Мара уже начала переживать о том, настоящим ли был шум водопада, или ей он только слышался.
Но среди тусклого света звёзд между силуэтами стволов мелькнуло что-то другое. Мара моргнула, не веря собственным глазам. Тёмные очертания деревьев немного расступились впереди, открывая на горизонте слабое мерцание. Это были огни Эльфеннау.
Игнорируя боль в бедре, Мара бросилась бежать. Ветви хлестали её по щекам, морозный воздух жёг лёгкие, снег взлетал в воздух с каждым неуклюжим шагом, но она бежала. Наконец она увидела силуэт академии. Сначала стены, потом башни, затем — мощные дубовые двери, ведущие в Холл.
Двери поддались с низким, ворчливым скрипом. Тепло окутало её, как только она пересекла порог. Воздух внутри был почти удушающим по сравнению с ледяным ветром снаружи. Мара упёрлась спиной в двери и с силой их захлопнула. Эхо пронеслось по просторному пустому холлу, возвещая о её прибытии.
Она не упала только из упрямства, из какого-то внутреннего стремления сохранить контроль, облокотившись о двери. Пару минут она просто стояла, согреваясь и повторяя себе: «Всё закончилось. Я в безопасности. Всё хорошо».
Немного придя в себя, Мара продолжила путь в общую комнату.
Мара медленно открыла массивную деревянную дверь гостиной Дома Дракона и вошла внутрь, стараясь не делать лишних движений. Боль в бедре пульсировала с каждым шагом, напоминая о случившемся. Комнату окутывал полумрак, разгоняемый лишь тусклым светом догорающих поленьев в каминах, и тишина казалась абсолютной. Время было позднее — слишком позднее, чтобы кто-то ещё не спал.
Она думала, что ей удастся незаметно пройти в спальню, но в гостиной кто-то был. Мара замерла, сердце мгновенно ускорилось, и тут её взгляд упал на знакомую фигуру. Дамиан.
Он сидел в кресле, развернув его лицом ко входу, и, казалось, дремал. Когда дверь скрипнула за её спиной, он тут же выпрямился, как будто все его чувства были натянуты до предела.
Мара застыла на месте. «Он ждёт меня». Эта мысль прозвучала тревожно. «Сейчас он снова будет кричать», — пронеслось у неё в голове. Ожидание наказания стало привычным, она склонила голову и приготовилась услышать гневный голос Дамиана. Едва завидев её, он вскочил на ноги. Мара отступила на шаг и сжалась. На какое-то мгновение ей показалось, что он её сейчас ударит.
— Мара! — Его голос прозвучал с облегчением, но в нём была и тревога, и почти отчаяние.
Прежде чем она успела что-то сказать, Дамиан бросился к ней и и крепко обнял. Она застыла, поражённая этим внезапным движением. Объятие? Мягкое, тёплое, и какое-то слишком искреннее для неё. Мара не знала, что делать.
— Я думал, что ты… что-то случилось, — прошептал он ей на ухо дрожащим щёпотом. — Твоя записка… Тебя не было почти сутки!
Он говорил быстро, почти задыхаясь, его дыхание касалось её шеи, заставляя её вздрогнуть. Мара чувствовала, как его руки прижимали её к себе так крепко, словно он боялся, что она исчезнет. Никто никогда не обнимал её так.
— Я думал, что ты лежишь где-то раненая… — его голос снова дрогнул,