Если бы док остановился только на его лёгких!
— Как давно вы используете только пищевой синтезатор?
— Больше года, — абсолютно честно, без всякой задней мысли, ответил Ким.
В печке поджаривались размороженные сосиски. Игорь мрачно проследил, как он вытащил из микроволновки контейнер с ароматными мясными, жирными сосисками, и молниеносно перехватил оный из его рук.
— Эй!
Контейнер был без сомнений поставлен перед недовольным Всеволодом, что удивленно поднял бровь, скептически оценивая предложенное.
— Ничего жирного и тяжелого, — категорично сказал Игорь.
— Что?! — он здесь суток не пробыл, а уже командует?! На его корвете?!
Ким был возмущён до глубин души.
— Хотите обрадовать своим визитом гальюн? — ровно, без видимой насмешки, но всё равно издевательски, спросил доктор. — Вам необходима неделя щадящего питания, чтобы желудок перестроился на нормальную еду.
— Ким, он прав.
Вот же… Ким с досадой сел за стол.
— Что, уже спелись?! — сердито спросил он.
— Нет, он гражданский.
— Нет, я врач.
Ким мрачно и с тоской проследил, как Всеволод без сомнений приговорил первую сосиску.
— Ну, и что мне по-вашему жрать?!
Доктор закатал рукава и попросил обождать пять минут. Но вышло через десять… когда перед капитаном опустилась тарелка с золотым бульоном, и двумя половинками вареного яйца. Поверх бульона плавала мелко покрошенная зелень, и рядом был положен сухой тост хлеба.
— Приятного аппетита. На завтрак приготовить манную кашу?
Всеволод закашлялся, впервые усмехнувшись вполне по-человечески.
Это точно был заговор…
Глава 5: Доброта пирата
… Кто сказал, что будет легко?
М-да… три часа, а уже отличился. Нет, с одной стороны я был прав. Мои игрушки сразу должны понять, что я не тот человек, который что-то скажет, а потом пойдет на попятный. Или спустит на тормозах какую выходку. Или что мне не хватит решимости преподать урок.
Но в первый же вечер одного пытать, а вторую довести до истерики? Взгрустнулось…
Ладно, дети часто ревут и получают на орехи. Переживёт.
А вот этот…
Я мрачно постоял в коридоре, ткнулся лбом в стену… нет, я не раскаивался. Просто надо было придумать другое наказание. Жёстко и даже больно, но не опускаясь до пыток. Уж я-то знаю, насколько это препаршиво, когда тебя подвергают принудительному кормлению. Не смертельно, но кажется, что сейчас сдохнешь. А этот сколько не жрал нормально и я в него бадью влил…
Твою мать! Сдохнет же!
Я заколебался. Может, пристрелить да и все?! Внутренняя жаба не даст. Я на него, сс-сволоту сколько сил уже потратил!
С чувством заложив с три этажа, развернулся и рванул обратно.
Вовремя!
Стоило ворваться в каюту, и мне одного взгляда хватило. Этого… герр-рроя… скрутило вусмерть. Пять секунд чтобы отцепить чертов наручник с его ноги, подхватить на руки и потащить в санузел корабля. Втащил, поставил на ноги, и держа за талию, нагнул его упрямую седую башку над раковиной… говорить ничего не пришлось. Его вывернуло той мутью, что я его напоил. Мучительно и долго. В край раковины судорожно вцепились тонкие изможденные пальцы. Ему было настолько худо, что я так и стоял, придерживая его и отводя седые лохмы от лица.
Когда его перестало выворачивать, я усадил его на дружка-гальюн. Самого трясёт, сил нет мяукнуть, а туда же… рыпаться, из рук выворачиваться. Зараза гордая… но что почти восхищало — не сломанный!
— Так, герой, успокойся! — я наклонился над ним, придерживая за плечи. — Знаю, хреново. Знаю, перегнул палку. Но и ты хорош! Хватит, я не намерен над тобой издеваться.
— Сволочь… — выдохнули серые тонкие губы.
— Сволочь, — согласился я. — Полегчало?
Фиалковые глазищи зыркнули на меня сквозь серые лохмы.
— Выйди. Пожалуйста.
Что ему стоило это сказать?
— Без дури, — предупредил я.
Ладно, чёрт с ним.
— Даю пять минут, — смилостивился я.
Выйдя из санузла, прислонился к стене плечом, мысленно засекая время. Ничего он не мог себе сделать за это время. Да и не из того он теста, чтобы руки на себя накладывать. Мысленно прокрутил обстановку святого места. Бритвы и то нет. Самое опасное, то на чем сидят. Так себе шуточка… только америкос опускается до таких гадостей. Не зверь же я.
Через пять минут деликатно постучал.
— Ты там жив? — ровно поинтересовался.
Дал ему еще пару минут и хлопнул ладонью по сенсорной панели, открывая дверь. Порадовало, что ума хватило её не блокировать. А ведь с той стороны он мог это сделать. А дальше что? Сидел бы вечность?
Я молча посмотрел на ксеноса, что держась за раковину руками, упрямо пытался стоять прямо. И как у него только получается при этом выглядеть так гордо? Качнув головой, хмыкнул, и подошел ближе. Открыл кран с водой, проверил температуру.
— Давай, суй руки, — дружелюбно сказал я, и на молчаливый недоверчивый вопрос в чужих глазах пояснил: — Руки твои перевязать надо. Отдирать по сухому больно, а отмокнут, так легче снять. Давай.
Норн моргнул, бросив взгляд на открытый кран и струю тёплой воды. Боли он не боялся, но… и всё одно едва не вздрогнул, когда человек вновь притянул его к себе, крепко обхватив одной рукой за талию. А потом взял одну из ладоней и подставил его запястье под теплую воду. Тёплая вода до невыносимости мягко ласково омывала кожу, просачивалась сквозь бинты, даря негу… он не стал сопротивляться, когда пират поочередно повторил процедуру с остальными руками.
— До каюты добредёшь… а кого я спрашиваю?! — пират с досадой хмыкнул, и вновь подхватил его на руки.
Норн внутренне оторопел. Это было настолько странно и дико, что он не знал, что и думать.
Пират уверенно дошагал до каюты, сгрузил его на койку, набросил на него одеяло, и взялся за браслет наручников.
— Не надо, — проговорил Норн. — Ты можешь просто запереть меня здесь.
К горлу подкатил комок. Только не опять!
— Знаю я вас, светлых, — едко сказал пират, сев на койку, но наручники не убрал. — Вновь глупость задумал?
Норн молча смотрел на наручники. Какой смысл в словах?
— Вот что… — тяжело проговорил мужчина напротив. — Давай-ка с тобой договоримся, ты же не дурак. Я может и пират, но не последняя скотина. Унижать тебя и пытать я не намерен. Только, если ты меня вынудишь. Не станешь злить, провоцировать, пытаться меня подставить, связаться с кем-либо, пробовать сбежать с девчонкой… язык не станешь распускать про