Даша всхлипнула. Юрген промолчал. Лучше выглядеть стукнутым об тучу, чем сознаться в шпионаже. Впрочем, сейчас вся эта затея и правда казалась глупой. Теньку явно недооценили поначалу, даже Ристинида Ар более серьезное впечатление производит.
— Как это случилось? — продолжил расспросы «недооцененный».
— Я на что-то наступил, поскользнулся, упал на спину. Потом — взрыв и ничего не помню. Очнулся, когда надо мной Даша склонилась.
— Я прибежала, — подхватила Дарьянэ, — а там Юра у порога лежит. Неживой… Прозрачный…
— Как же ты услышала взрыв, если Тенька сделал на чердаке звукоизоляцию, а Юра утверждает, что поблизости никого не было? — участливо спросила Клима. Она была уверена, что сильфы действовали вместе, просто Даша стояла на пороге в лабораторию и высматривала, не идет ли кто. Ловить агентов на лжи и выдворять прочь сейчас было не выгодно, поэтому обда просто развлекалась.
— Я не закрыл за собой дверь, — пришел жене на помощь Юрген. — Наверняка все было слышно.
— Не-а, — мотнул головой Тенька, — я не на стены и пол звукоизоляцию делал, а сплошняком, чтобы даже если дверь настежь — ни звука. Так проще.
— Я и не слышала, — тут же открестилась Дарьянэ. — Просто Юры долго не было. Пошла его искать…
— На чердак, — ласково подсказала Клима. — Первое в доме место для начала поисков.
— А чем оно хуже прочих? На кухню я выглянула — никого… Ну, в смысле только Лернэ. Где еще искать-то?
— Ну да, только на чердаке…
Сквозь пепельные кудряшки было видно, как покраснели у сильфиды острые кончики ушей.
— Наверное, Небеса подсказали! — выпалила она. — Прихожу, а там…
— Да живой я, живой! — рявкнул Юрген. Даже рушник со стола сдуло.
— А почему тогда прозрачный?! — от возгласа сильфиды затрепетали занавески, а Лернэ со вздохом взяла со стола синюю вазу и прижала к груди. Судя по отколотому краешку, скандал происходил не впервые, и наученная горьким опытом Тенькина сестра берегла ценное для себя имущество.
Но в этот раз дома была Клима.
— Молчать. На моих землях сквозняков не устраивать. Тенька, ты разобрался, в чем дело?
— Да почти сразу, — хохотнул колдун. — У меня под потолком искаженное полотнище сохло после контрольной стирки, но взрывом его, наверное, сорвало. Я хотел с его помощью невидимок делать, но так тоже интересненько вышло.
— Я не чувствую на себе никакой ткани.
— Там не совсем ткань. Читал трактат по теории мельчайших частиц вещества? Вот, оно самое! Хоть кто-то здесь не неуч. Так что полотнище на тебе есть. Сейчас сниму.
— Это опасно? — насторожилась Дарьянэ.
— Не опаснее, чем просто раздеваться, — заверил Тенька.
Вскоре Юрген перестал пугать жену своей полупрозрачностью, а колдун деловито комкал в руках сгусток мутного воздуха и ворчал, что снова придется перестирывать.
— Что же тогда взорвалось? — полюбопытствовал до сих пор молчавший Зарин.
— А, крокозябра его знает, — беспечно махнул рукой Тенька. — Сейчас схожу, проверю. О, и формулу создания сгущенного воздуха надо набело переписать…
Но прямо сейчас никто колдуна на чердак не пустил. Гера стал поперек лестницы и заявил, что с места не сойдет, пока не услышит, что же все-таки стряслось с Климой.
Потом долго обсуждали, кем мог быть убийца — сильфы не признали его по словесному портрету, хотя обещали поспрашивать у своих. Им тоже не будет выгоды, если обду сейчас убьют: столько жемчуга впустую потрачено.
А там и Лернэ на стол собрала. В разгар обеда вспомнили о Ристинке, и Гера, чувствовавший себя виноватым за вспышку гнева, вызвался ее привести. А то к чему она в комнате сидит, да еще голодная. Геры долго не было, но вернулся он один. Сдержанно обругал Ристинку стукнутой об тучу истеричкой и налег на овсяный суп с мясом. Лернэ собралась было идти вместо Геры, но ее отговорили.
— Она скажет чего-нибудь обидное, а потом ты плакать будешь, — сказал Тенька. — Захочет, сама придет.
— Но так ведь нельзя, — вздыхала Лернэ. — Ей же там плохо.
— Иногда человека надо оставить в покое, — назидательно произнес старший брат.
— И не только человека, — буркнул Юрген, покосившись на обеих девушек, не дававших ему жизни последние пару дней.
Глава 9. Заштопанный союз
Ты слышишь, как волнуется метель,
Опять она секреты чьи-то скроет.
Я был когда-то счастлив, как все те,
Что возводили замки из песка у моря.
Автор неизвестен
В окно залетали крупные остроугольные снежинки, кружились по выстуженному кабинету. Одни оседали на полках, крышке висящего над дверью алюминиевого сейфа и на пустой поверхности соседнего стола, а другие выносило обратно, на ветер и мороз, в синее сквозное безмолвие Ветряных Холмов.
Костэн Лэй смахнул со страницы отчета пару снежинок, поднял голову, расправил ссутуленные от долгой работы плечи и поежился. Пожалуй, пора закрывать окно: вечер нынче морозный даже для чистокровного сильфа, а в Костэне всегда было слишком много от людей. И по облакам гулять не умел, и к холоду устойчив не был от природы, приходилось дополнительно закаляться. А уж разговоры с ветрами, сиречь воздушная магия, и вовсе отдельная тема. Кроме того злополучного раза почти два года назад, Костэну больше не удавалось призвать ветра. Что тогда случилось — непонятно. То ли Небеса снисходят до него лишь в минуты самой сильной опасности, то ли работать над собой нужно несколько иначе. Костэн до сих пор не разгадал эту тайну, хотя очень старался.
Огонек в масляной лампе чуть трепетал на сквозняке. Костэн подкрутил фитиль, убавляя свет. Работать предстоит всю ночь, масла осталось на самом донышке, а бегать за новым через пургу в тринадцатый корпус сегодня особенно не хотелось. Как известно, у соседей в тринадцатом, в отличие от четырнадцатого, можно достать все, от свежайшего ароматного масла до укропных капель и домашней выпечки. Три минуты на доске или десять пешком по занесенной колючим снегом извилистой дорожке. Но Костэну было лень, и он оставил самый кончик фитиля, светивший еле-еле. На комнату сразу опустилась густая предвечерняя синь. Удлинились тени, а заиндевелый стол Юрки стал выглядеть особенно пусто, мертво даже. Костэн отметил, что прежде никогда не задумывался, насколько успел привязаться к юному протеже за каких-то… А много ли прошло уже с тех пор, как восемнадцатилетний Юра Эв, еще неженатый, полный надежд и жажды свершений, переступил порог четырнадцатого корпуса тайной канцелярии и впервые примерил на себя новенький голубой мундир с серебряными погонами? Костэн принялся считать. Выходило, уже почти шесть лет. И совсем скоро, сразу после солнцеворота, Юрке стукнет двадцать четыре. Вырос, на крыло стал, отчеты